Люба. Что ж я могу, Евгения Фоминична? Я ему говорю, поезжай, попроси прощенья, ты ее мизинца не стоишь, а он хочет какой-то характер выдерживать.
Мисс Уилькс (презрительно). Характер? Откуда он у него?
Рыдлов. А откуда бы ни был, а есть.
Мисс Уилькс (Чечкову). Он называет это характером. (Рыдлову.) О какой вы ревности говорили? К кому? Кого?
Рыдлов. Меня.
Мисс Уилькс. Ничего не понимаю. При чем же тут Остужев?
Рыдлов. Орудие мести.
Мисс Уилькс. Он бог знает что говорит.
Входит Остергаузен.
Рыдлов (идет к нему). Ну, что?
Остергаузен (молча поздоровался со всеми, сел. Снимает перчатки). Она погибла безвозвратно.
Люба ахает.
Рыдлов. Вот так история! Не приедет?
Мисс Уилькс. Что за вздор?
Чечков. Вы от нее теперь?
Остергаузен. Нет. Я проехался по бульвару, дабы освежиться от удручающего душу впечатления. Она меня… выгнала вон. (Кротко улыбается.)
Люба (сквозь зубы). Чересчур насел, значит.
Рыдлов. Спрашивала она про меня?
Остергаузен. Ни одного слова.
Рыдлов. Значит, самому надо ехать.
Люба. Говорю тебе, проси у нее прощенья.
Рыдлов. Ну что ж, и попрошу… Евгения Фоминична, поедемте вместе. Ведь вы почти мать. И черт его принес сюда на мою голову! Его вы там не видали?
Остергаузен. Нет.
Рыдлов. И когда уезжали, там поблизости его не было?
Остергаузен. Едва ли можно ожидать встретить его там… днем…
Рыдлов. Ну, значит, надо ехать. (Звонит.)
Входит лакей.
Что ж, болван, лошади готовы?
Лакей. Подавать прикажете?
Рыдлов. Подавать!
Лакей уходит.
Остергаузен. Может быть, Эмма Леопольдовна что-нибудь устроит. Она сидит у нее.
Рыдлов (растерянно). Значит, надо подождать.
Мисс Уилькс. Да чего же ждать?
Чечков. Он вчера объяснился в любви Эмме Леопольдовне, а жена его и застала. Ему теперь, голубчику, неудобно встречаться с ними вместе…
Люба. Ах, так ты… Скажите на милость, туда же…
Мисс Уилькс. Как! Вы же оскорбили вашу жену и вы же смеете распускать про нее такие слухи? И эти ханжи (указывает на графа) говорят о какой-то погибели?! Я не дам моей дочери вам на посмеяние! (Грозно наступая.) Извольте ехать со мной немедленно, иначе я сумею с вами справиться, несмотря на ваши миллионы.
Рыдлов (окончательно потерянный). Ехать — так ехать…
Чечков (закуривая). Сказал попугай, когда его кошка потащила из клетки.
Входит лакей.
Лакей. Ларион Денисович, Ольга Спиридоновна изволили с барыней подъехать. (Общее движение.)
Рыдлов (смутно понимая). Проси сюда. (Садится.)
Люба. Господи, как страшно!
Остергаузен (тревожно озираясь, встает). Мне кажется, при этом радостном событии могут присутствовать лишь ближайшие родные. (Рыдлову.) Не забудьте передать мое глубочайшее почтение дорогой свояч… сестре, и позвольте верить, что моя книга несколько споспешествовала упрочению мира. Я пройду боковым подъездом. (Делает общий поклон и уходит.)
Общее молчание. Чечков исподтишка следит за Рыдловым. Евгения Фоминична садится на диван.
Евгения Фоминична (севши). Ничего не произошло, вы понимаете? Не надо ни сцен, ни объяснений. Все очень просто и как следует.
Люба. Ух как интересно!
Входят Рыдлова и Кэтт. Кэтт очень бледна.
Мисс Уилькс (вставая). Здравствуйте, милая Ольга Спиридоновна. Ну, что, Кэтт, папе лучше?
Чечков (подходя к ручкам дам). Слышали, что поправляется. От души рад, Екатерина Вадимовна. Сегодня же навещу. Сто лет вас, сестрица, не имел счастья видеть. Завтра уезжаю за границу, позволите к вам заехать проститься?
Рыдлова (целуя Любу, которая к ней подошла). Вот что, милые мои. У Кати есть дело к мужу. Мы тут лишние. Пойдемте на мою прежнюю половину, а ты, Люба, вели нам чаю. (Уходит с мисс Уилькс и Чечковым.)
Люба (проходя мимо Кэтт, шепотом). Не стесняйся с ним, Кэтт. Он только характер выдерживает. (Уходит.)
