Ольга Спиридоновна Рыдлова, глава торгового дома «Рыдлова вдова и Чечков».
Ларион Денисович Рыдлов, ее сын, лет 30.
Любовь Денисовна Рыдлова, ее младшая дочь.
Василий Ефимович Чечков, двоюродный брат Ольги Спиридоновны, лет 50, компаньон фирмы.
Сергей Павлович Боженко, помещик заложенных имений, служит в Москве в частном банке директором, лет 45.
Эмма Леопольдовна, урожденная графиня Остергаузен, его жена, молодая женщина.
Граф Фридрих Николаевич Остергаузен, ее дальний родственник, лет 35, владелец небольшого майората в Прибалтийском крае.
Андрей Константинович Остужев, литератор, лет под 40.
Вадим Петрович Гореев, учитель физики и естественной истории, журналист, приват-доцент университета.
Екатерина Вадимовна (Кэтт), его дочь, воспитанная мисс Уилькс.
Евгения Фоминична Уилькс, ее тетка, бывшая гувернантка Рыдловых, друг их дома, собственница фабрики перчаток и магазина изящных вещей и парфюмерии, лет 50, но очень сохранившаяся, англичанка по происхождению, родившаяся в России и прожившая всю жизнь в Москве.
Егор Егорович Лебедынцев, бывший спортсмен, занимается газетной работой.
Франческо Сакарди, тенор итальянской оперы.
Василий, лакей Рыдловых.
Гости, лакеи.
Действие происходит в наше время в Москве.
Первое, второе, третье и пятое — у Рыдловых, четвертое — у Гореева.
Сцена представляет зимний сад в доме Рыдловых. Правая стена вся уставлена тропическими растениями, на авансцене род беседки из пальм и кактусов. Несколько впереди, на правом плане, дверь. Средняя стена в глубине состоит из четырех или пяти арок, затворяющихся стеклянными дверями из цветных стекол. Промежутки между дверями заполнены цветущими растениями. Левая сторона — сплошной сад. Между третьим и четвертым планом и в глубине расположены карточные столы. На авансцене слева низенький стол, на нем два бочонка с устрицами, тарелки, устричные вилки, шабли, шампанское, стаканы и фужеры. За задней занавесью видна освещенная зала с множеством гостей. Слышна очень слабо бальная музыка. За одним из столов играют. Кое-когда проходят гости — дамы и мужчины. Сад освещен мягким электрическим светом. Садовые изящные кресла, столики и диваны.
Боженко, граф Остергаузен и Лебедынцев сидят около бочонка с устрицами и едят их, запивая шампанским.
Боженко. Что и говорить! Красавица! И за что этакому олуху лезет в рот такое счастье?
Остергаузен. Московская черта: есть хозяйские устрицы и ругать хозяина.
Лебедынцев. Давно сказано: русский человек склонен к злословию.
Остергаузен. Следует мягче относиться к людям, в руках коих столь важное преимущество, как капитал. Человек, преследующий в жизни определенную цель, не может быть столь опрометчив и легкомыслен.
Боженко. Нет поглядите, пожалуйста! Идет себе немец по жизненному пути мерным шагом, преследует какую-то цель да по пути раздает наставления. (Горячо.) Ну какая у тебя-то цель, скажи, сделай милость?
Остергаузен. Поддержать свою фамилию.
Боженко. Что?
Остергаузен. Поддержать свою фамилию. Она была богатая, и надо, чтобы она опять стала богатая.
Боженко. Что ж это за жизненная цель такая — богатство? И богат я был и беден — все одно и то же.
Лебедынцев. Ты при мне этого не говори. Ты никогда, Сергей Павлович, не был беден. У тебя сначала были большие имения, потом частная служба с окладом в 12 тысяч, это не бедность. А вот я, понимаешь… ну! (Глотает устрицы.) Знаешь, после того как судебный пристав выселил меня из моей конюшни…
Остергаузен. Зачем из конюшни? Разве вы жили в конюшне?
Лебедынцев. Жил-с, лучшие дни в моей жизни. Я в эту конюшню поместил два рязанских, одно тульское имение да последнюю подмосковную; наконец продал дом на Поварской и полконюшни, а в другую половину переселился сам. Так мы и жили, дружно, любовно: Пигмалион, Пик-Покет, Непобедимая I, Непобедимая II, тренер, жокей и я. Но… тут входит опекун.
Остергаузен. Какой опекун?
Лебедынцев. Судебный пристав. Занавес опускается. (Махнул рукой.)
Остергаузен. Да, это очень тяжело — после таких увлечений жить литературным трудом.
