Что ж, я могу быстро избавиться от этих денег, пожертвовав понемножку каждому чокнутому, приславшему мне письмо. И глазом не успею моргнуть, как деньги исчезнут без следа. Но вот поверят ли мне братья Коппо? И, что гораздо важнее, хочу ли я, чтобы братья Коппо указывали мне, как жить?
Наконец, самое важное: хочу ли я, чтобы братья Коппо указывали, сколько мне жить и когда умереть?
Если подумать, то зачем мне эти деньги? Я не собирался вселяться в квартиру дяди Мэтта, равно как и в любое другое роскошное жилище. Я был вполне доволен своей работой и не намеревался ее бросать. Чем еще мне заниматься и куда девать время? Эти деньги могли помочь мне только в одном — стать нервным и издерганным стражем собственной мошны, навеки превратиться в то, что профессор Килрой так метко назвал пуганой вороной.
При моей глупой доверчивости я попаду в дурдом меньше чем через полгода.
Так, может, и впрямь стоило найти хороший благотворительный фонд, отдать туда всю кубышку, раструбить об этом и вернуться к привычной жизни, которая вполне устраивает меня?
Как бы не так! Это равноценно признанию поражения! Я не хотел идти на поводу у горстки воров, не хотел чувствовать себя побежденным, затюканным и запуганным. И т. д. и т. п. и проч. Снова и снова. Одно и то же.
А, черт с ним. Не буду спешить с решением. В моем колчане еще оставалась одна стрела. Сегодня же загляну к Прескотту Уилксу, стряпчему, чье раздраженное и несколько загадочное письмо я обнаружил в квартире дяди Мэтта. Мне хотелось узнать, какого рода юридические услуги оказывала дядьке фирма Прескотта, почему дядька отказался от этих услуг и что означала завуалированная угроза в письме.
Позавтракав, я просмотрел телефонный справочник и узнал, что «Лэтэм, Кортни, Уилкс и Уилкс» обретается по адресу Пятая авеню, 630. Ага, да это же Рокфеллеровский центр. Очень хорошо.
В начале первого я вышел на улицу и тотчас угодил в объятия Райли.
Схватив меня в охапку, он заорал:
— Попался, чертов дурень!
И поволок меня к полицейской машине без опознавательных знаков.
На последнюю автомобильную прогулку меня все-таки не повезли. Райли подкатил к полицейскому участку и завел меня внутрь.
— Телефонный звонок, — потребовал я.
— Потом, потом, — ответил он, после чего отволок меня к камерам в глубине здания, велел запереть в одну из них и добавил:
— Это для твоей же пользы.
— Требую телефон, — повторил я, но Райли только покачал головой и удалился.
Какое-то время я неистовствовал и бушевал — орал, тряс лязгающую дверь своего узилища, и так далее. Но никто не обращал на меня ни малейшего внимания, и вскоре я затих.
Хорошо, что я плотно позавтракал, ибо принесенный мне обед даже не выглядел съедобным. Спустя какое-то время сонный охранник забрал поднос, а когда я напомнил, что имею право на один телефонный звонок, он притворился глухонемым и зашаркал прочь.
В начале третьего другой охранник отодвинул засов моей камеры, и я сказал ему:
— Мне надо позвонить.
— К вам посетитель, — ответил он.
— Что? — я недоверчиво выглянул в коридор. Интересно, кто это ко мне пожаловал?
— Посетитель, — терпеливо повторил охранник. — Хорошенькая молоденькая женщина. Не заставляйте ее ждать.
— Герти? — я не хотел произносить это имя вслух, но оно само сорвалось с языка.
— Она не назвалась, — ответил охранник. — Пошли.
Мы пошли. Он отвел меня в грязное помещение, где стоял длинный стол, окруженный стульями, на одном из которых сидела Карен Смит. Я посмотрел на нее и сказал:
— О!
— Джек сообщил мне, что ты тут, — ответила Карен. — Я пришла тайком от него.
— Правда? — я покосился на охранника, который стоял в дверях и делал вид, будто не слушает нас, потом опять посмотрел на Карен. Мне не показалось, что от нее исходит большая опасность. Пальто Карен было расстегнуто, являя миру розовый свитер и белую юбку. Коль скоро я принял решение выяснить, кто что замышляет, то подошел к столу, сел напротив Карен и спросил:
— Итак?
— Ты сердишься на меня, — ответила она. — Я знаю, это все из-за расписки.
— Из-за расписки?
— Той, что ты оставил на кофейном столике. Районный совет по благоустройству, кажется.
