Эдуард стоял ни жив ни мертв.
– Пятьсот золотых – у меня с роду не было таких денег, – пролепетал он.
– Не моя забота, – пожал плечами всадник. – Займешь у своей подруги-герцогини – в ее распоряжении теперь казна целого графства, что для нее какие-то жалкие пятьсот рублей? Придумаешь какой-нибудь благовидный предлог… Это будет даже забавно, если именно она оплатит мое молчание, – фыркнул он. – В общем, даю тебе на все про все три дня. На четвертый либо я получу свое золото, либо леди Александра – твою голову. А пока – счастливо оставаться!
Картинно поклонившись, Терциус повернулся на каблуках и вразвалочку зашагал к аллее.
* * *
Писать, обмакивая отточенную палочку в чернила, было неудобно: острие царапало бумагу, буквы выходили криво, а начало доклада и вовсе залило кляксой, из-за чего три первые строчки пришлось повторить заново. То ли дело нормальный стилус или, на худой конец, обычное для Королевства перо-самописец!
Однако выбирать ему не приходилось, и Эдуард терпеливо корпел над своим первым докладом.
«После завершения торжественной церемонии во дворце леди Александра в сопровождении слуги прокралась в «зеленую комнату» парка, вход в которую стерегли два стражника. Приблизительно через двадцать минут с противоположной стороны лабиринта вышла женщина, ростом и фигурой схожая с леди Александрой, однако одетая в длинное платье, – леди Александра вошла в «зеленую комнату» в своем обычном рыцарском наряде. Закутавшись в плащ, женщина удалилась в сторону пристани. С ней были четыре стражника.»
Поставив точку, юноша перечитал написанное – торопливо, клякса над текстом уже начала бледнеть, вот-вот должна была настать очередь строчек. Вышло, пожалуй, несколько сумбурно, ну да не беда – главное, смысл передан верно. А что до стиля – так он им не маэстро Тит, чтоб красивости на бумаге выводить!
Эдуард готов был уже спрятать листок в конверт, но пока ждал, что текст исчезнет, решил добавить еще несколько строк:
«Известный Вам сэр Терциус, в одно время со мной находившийся в замке Тэрако, прибыл на Аннау и требует у меня денег, угрожая в противном случае раскрыть меня перед леди Александрой и леди Еленой. Сумма, названная им, составляет 500 золотых, срок, данный на уплату, – три дня.»
Вот так вот! Правильно. Графиня-то уж найдет управу на этого рыжего пройдоху!
Запечатав конверт, юноша бросил его в верхний ящик письменного стола и вышел в коридор – куда более спокойный и уверенный, чем пришел из дворцового парка полчаса назад.
Александра
Виктор и сэр Гийом прибыли на Аннау, когда во дворце было далеко за полночь, но Александра все равно еще не ложилась, изучая досье на герцогскую стражу: ну, как досье – списки личного состава с минимальными комментариями напротив большинства имен, даже происхождение было указано не у каждого бойца, что уж говорить о прочих сведениях. За этим занятием ее и застали долгожданные посланцы. Выглядели оба рыцаря усталыми, но довольными.
– Ну? – нетерпеливо поинтересовалась виконтесса, второпях даже не поприветствовав вошедших.
Вместо ответа сэр Гийом извлек из-под плаща два кортика в ножнах и протянул их ей рукоятями вперед. Благоговейно взяв в руки оружие, Александра наполовину обнажила один из клинков – тот был густо покрыт уже хорошо знакомым ей узором. С щелчком загнав кортик обратно в ножны, виконтесса проверила второй – клинок выглядел точно так же.
Только тут Александра позволила себе сделать вдох.
– Рассказывайте, как все прошло, – велела она, расслабленно откидываясь на спинку кресла.
Рыцари переглянулись, и Виктор чуть кивнул, уступая право говорить напарнику.
– На Флору попали без происшествий, миледи, – немедленно приступил к рассказу тот. – Едва услыхав, что мы направляемся в их знаменитый Музей, никаких вопросов нам уже не задавали. «Седла», правда, пришлось оставить на специальной стоянке и завершающую часть пути проделать на рейсовом дилижансе – небо над Музеем оказалось закрыто. Но нам объяснили, что это всегда у них так, ничего необычного. Прибыв на место, первым делом удостоверились, что экспонаты на месте. В этот же вечер убедились, что остаться в зале после закрытия не составит никакого труда, и решили, что ночами будет караулить сэр Виктор, а в дневное время – я. Сняли комнату на постоялом дворе и принялись ждать. Четыре дня и четыре ночи ничего не происходило, а на пятый они явились. Трое. Не таясь, средь бела дня. Разбили припасенным железным прутом витрину, схватили кортики. Тут я показался и потребовал бросить украденное. У одного из них был охотничий арбалет, он выстрелил в меня, но не попал. Я выстрелил в ответ, – сэр Гийом похлопал ладонью по кобуре разрядника на бедре. – Ранил одного из них. Такого они не ожидали, обронили один из кортиков и бросились бежать. Я кортик подобрал – и за ними. Настиг в соседнем зале, выстрелил, подстрелил еще одного из воров. Тот упал. Тут уж они бросили и второй кортик, подхватили тело своего – не знаю уж, раненого или убитого – и снова бежать. Я, понятно, преследовать их не стал. Подобрал второй кортик и в общей суматохе выбрался из Музея. Что снаружи творилось – это сэр Виктор лучше расскажет, – повернул он голову к товарищу.
