Все четверо – не исключая сэра Гийома – дружно кивнули.
– Теперь далее. Леди Александра, виконтесса де Тэрако – имя, под которым я была известна в Королевстве восемнадцать лет назад. Не то чтобы широко известна, но дом Тэрако всегда был уважаем и чтим. Как обстоит дело сейчас – не знаю. Глава дома, моя мачеха, графиня Анна, верой и правдой служила королю Артуру Третьему, твоему деду, – Александра коротко повела головой в сторону Елены. – Если действительно имел место дворцовый переворот, ее положение могло и пошатнуться. Я не рискнула задавать вопросы сэру Кретьену, командору Ордена, чтобы не выдать собственной неосведомленности. Однако скоро мы все выясним. В настоящий момент мы направляемся в графство Тэрако. Я рассчитываю получить там всю необходимую информацию. Возвращаясь же к твоему вопросу, можете пока обращаться ко мне «миледи» или «леди Александра». Обращаясь к Виктору и Гийому, кстати, тоже добавляйте перед именем «сэр», к Елене – «леди». Если, упаси космос, доведется беседовать с графиней, говорите ей «Ваше Сиятельство». К баронам и виконтам обращаются «Ваша Милость», к герцогам… Впрочем, едва ли вам придется в скорости иметь дело с этой публикой, но на всякий случай принятое обращение к герцогу – «Ваша Светлость». К принцессе, когда мы утвердим за нашей Еленой этот статус, – «Ваше Высочество».
– А ко мне как? – подал голос Октавиан. – Я, выходит, не «сэр»?
– Обращение «сэр» используется только в отношении рыцарей, «леди» – рыцарей и отпрысков высшей знати, – покачала головой Александра. – К тебе будут обращаться просто по имени либо «сударь». По крайней мере, до тех пор, пока ты не обзаведешься «седлом».
– А… А когда это произойдет? – спросил юноша.
– Не «когда», а «если», – поправила она.
Октавиан стушевался.
– Еще вопросы? – спросила Александра.
– Хотелось бы узнать, каков все-таки наш план, миледи, – спросила Елена.
– Детальный план составим, когда будем обладать всей полнотой информации. Пока же просто держим уши открытыми, а рот – на замке. Никто не должен знать о происхождении Елены, пока мы не выступим в открытую. Никто. Впрочем, я уже не раз обращала на это ваше внимание. Пока же это все, что я могу сказать. Надеюсь, многое прояснится после нашего прибытия в Тэрако.
– То есть, для всех – мы по-прежнему публиканы из Драконьего Угла? – задала вопрос девушка.
– Даже эти сведения могут оказаться лишними. В Тэрако переоденемся по местной моде и более не станем упоминать Драконий Угол всуе.
– То есть, мы должны будем носить эти ужасные штаны?! – поморщился Виктор.
– Ты же с самого начала это знал! – с упреком проговорила Елена, повернувшись к нему.
– Они тебе понравятся, – усмехнулась Александра.
– Чего не сделаешь ради Ее Высочества принцессы, – не отрывая седалища от диванчика, картинно поклонился девушке Виктор.
– А эта женщина, – Елена кивнула на дверь тамбура, за которой скрылась «крыло», – кто она такая?
– Резонный вопрос, – согласилась Александра. – Ее имя – Юлия. Она служит Владыке Константину.
– Всадник на службе Владыки? – спросил Виктор.
– И всадник тоже. Она… Скажем так, что-то вроде жрицы. В Республике Виктора она пыталась нас остановить.
– Остановить? – удивилась Елена. – Зачем?
– Она полагала, что мой долг перед Владыкой превыше интересов нашего похода.
– Полагала? – переспросил собравшийся с духом Октавиан. – То есть, теперь не полагает?
– Мне удалось посеять в ее душе зерна сомнения. Чтобы вы понимали: она нам не враг и вне пределов Владычьих миров – не опасна. Но она и не друг, и не помощник.
– Зачем тогда она летит с нами? – спросил Виктор.
– Думаю, она может нам пригодиться.
Сама Александра была в этом вовсе не так уверена, как твердо звучал ее голос. Но если не себя, то собеседников убедить ей удалось – по крайней мере, вопросов насчет Юлии более не прозвучало.
– А Терциус? – спросила вместо этого Елена. – На него можно полагаться?
– Сэр Терциус, – поправила она девушку. – Всадник – значит рыцарь, рыцарь – значит «сэр». Он наемник-караванщик, получает плату за каждый пройденный Путь. И весьма неплохую плату, кстати. Пока что отношения с ним именно таковы. Как будет дальше – посмотрим, но посвящать его во что-то большее до поры не следует.
