Дорога неровная - страница 130

Шрифт
Интервал

стр.

Павла молча, в упор, не мигая, смотрела на Дружникова, и он продолжил свой рассказ:

— А еще, помню, Пермь брали. Вместе с нами шли Путиловский кавалерийский стальной и «Красные Орлы». И хорошо, что дело в июле было, а то полки устали, многих повыбило, а живые — почти голые и босые да голодные. В нашей роте осталось всего человек двадцать. А у противника — численное преимущество, все сыты-одеты. Ну вот, подошли мы к Каме. На том берегу — Пермь, а на нашем — тальник да мелкий лесок. Белые, конечно, нас заметили да как врезали из пулеметов, едва мы в том леске укрылись, затаились до ночи, потому что и отступать нельзя: всех видно, как на ладони. Так и дождались ночи. Тут к нам командир батальона пришёл, сказал, что нужны двое пулемётчиков, которые бы перебрались на другой берег и ударили потом по врагу с тыла, как остальные пойдут в лобовую атаку. Я вызвался, да молод командиру показался, вот он и отправил моего земляка с Надеждинска да ещё одного пулеметчика. Перебрались они через Каму благополучно, а как рассвело, дали сигнал, что, мол, на месте и готовы к бою. Ну, мы и пошли в атаку через мост. Белые тот мост хотели взорвать, да не успели — мы атаковали, один пролет упал очень удачно — концом на баржу, что была к берегу пришвартована, вот мы и взобрались на мост, даже и хорошо получилось: белые нас не видели, как мы на мост вбежали. Огонь встречный, конечно, был сильный, однако город мы взяли с ходу. Правда, белые успели все-таки отойти от Перми, к тому же порушили всё, что успели, да ещё нефтяное хранилище и склады продовольственные подожгли, так что вонь, гарь стояла страшная. Но штаб уйти не успел — Путиловцы его настигли…

Максим провел ладонями по лицу, словно снимал дурные воспоминания, и Павла, следя за его руками, заметила серебряные нити на висках.

Сколько вам лет, Максим Егорович? — спросила тихо.

— Что, думаете, я старый? — напряженно рассмеялся Дружников. — Не очень старый, — и хитровато сверкнул в ее сторону глазами. — Кой на что еще вполне гожусь, — поднялся, повел, разминая мускулы, плечами. — Пора и на покой, засиделись мы у вас.

Максим и ребята ушли. Павла уложила спать Витюшку, и сама легла. Но не спалось. Все слышался голос Максима, и словно наяву виделись картины боев, о которых он говорил, о колхозе, что сам создавал, и где был первым председателем.

Павла не заметила, как завершился её первый учебный год, начался следующий, и новый год Павла встречала у Симаковых. Уютно, хорошо ей сиделось за столом. Давно так сытно не ела — на столе самое лучшее, прибережённое к празднику. Давно не было и так спокойно на душе. Все печали, все беды ушли далеко, голова кружилась от рюмки рябиновки, и пела она вместе со всеми про бродягу, про степи и ямщика.

— Эх, Федоровна, — гудел довольным басом Симаков, — боле баско ты, милушка, поёшь, и хотя учительша ты, спасибо, что не гнушаешься нас, землепашцев.

Вдруг распахнулась дверь и на пороге возник заснеженный Андрюшка Воронов, живший рядом со школой.

— Пал-Фёдна! — возвестил он с порога. — А там к вам какой-то дядька приехал, у нас дожидатца, — и выскочил на улицу, где ожидали его мальчишки-дружки: взрослые празднуют, домой не загоняют, то-то приволье сорванцам побегать по улице, поваляться в снегу да подшутить над подвыпившим прохожим.

Павла надела старенькое свое пальтецо «на рыбьем меху», накинула шаль, купленную в городе на рынке, ноги сунула в валенки, которые ей накануне праздника неожиданно привез Максим Дружников. Он часто бывал в школе: его избрали в родительский комитет от Четырнадцатого участка, расположенного в двух километрах от Шабалино, и дети оттуда ходили в шабалинскую школу, а не в Жиряково. Таких пришлых, не шабалинских, было много, и Павла настояла, чтобы детей из близлежащих деревень или привозили ежедневно в школу взрослые, или же устраивали ребят кому-либо на постой в Шабалино. С Четырнадцатого детей чаще всего возил Егор Артемьевич Дружников, отец Максима, но под Новый год приехал Максим. Зашел к Павле и молча протянул ей валенки, по-местному катанки. Павла попробовала отнекаться от неожиданного подарка, но Максим и бровью не повел, сказал только:


стр.

Похожие книги