На рассвете русские, обнаружив две траншеи едва не у самого рва, повели себя как куры, всполошённые лисой: заквохтали пищалями, начали бить из пушек, вспахивать насыпи тяжёлыми, до семидесяти фунтов, ядрами. Большая часть их зарылась в насыпях, уже приподнятых у изголовий траншей в человеческий рост. Венгры берегли порох для градобойных орудий. У Замойского был свой запас, отдельный от королевского. Он выделил полякам, те подтащили пушки и стали отвечать по верхней площадке Свинусской башни. Венгры поспешно углубляли траншеи под неприятельским огнём. Было убито только четверо. После полудня стрельба затихла.
И землекопы устали от бешеной ночной работы, побросали лопаты, свалились на дно траншей, гудящими мышцами не ощущая угловатых глыб, испытывая один покой... Из лагеря привезли обед, густую похлёбку из овощей и пшена, сдобренную салом и перцем. Ели, не разбирая вкуса, только бы снова привалиться к сыроватой стенке, закрыть глаза, слезившиеся от известковой пыли. Черти принесли гостей. Немцы из отряда Фаренсбаха, до похода проевшие и пропившие гроши, скупо выданные подскарбием, уже неделю побирались по разным станам, просили жрать. Поляки и литовцы шли со своим припасом, венгров подкармливал король, а немцы и шотландцы оголодали, отказывались работать. По труду и брюхо, укоряли их венгры, давая долизывать миски. Продовольствие было вторым после пороха слабым местом, тут тоже подскарбии и начальники недодумали, просчитались. Дошло до того, что интенданты ходили под стены и закупали по бешеным ценам горох и муку у осаждённых! И продавцы находились, нам-де хватит, покуда вы уберётесь. Замойский делал представления королю, но удивительная торговля продолжалась, покуда не обнаружились траншеи. Теперь всякого ляха, литвина и еврея встречали пулями.
После обеда вовсе разморило... Когда кормили немцев, те повторяли Лютера: доброе дело — дороже мессы, воздаётся сторицей. Подтвердилось это неожиданно. Когда из «водяных ворот» Покровской башни, замаскированной калитки над откосом Великой, вылезли с конями несколько десятков казаков, вопли немцев, всё ещё бродивших в поисках объедков, разбудили землекопов. Казаки по зализанному волнами бечевнику намётом обошли насыпи, вылетели в тыл, смяли палатки и заметались по раскопанному полю, засвистели саблями. Венгры попадали на дно траншей, кони боялись ям, перемахивали лежащих, вдавившихся в землю, обдавая потным жаром. Венгров спасла предусмотрительность Замойского: он настоял, чтобы в тылу земляных работ дежурил с осёдланными конями эскадрой гусар, а польские жолнеры[82] паслись не только на правом, но и на левом, венгерском, фланге. Впрочем, и землекопы не расставались с пиками. Вскоре казаки оказались в худшем положении: гусары ударили от лагеря, поляки перекрыли дорогу к Свинусской башне — а только в её широкие ворота с захабом, под прикрытием огня, казаки могли влететь в считанные минуты, — а землекопы образовали ощетиненную цепь, страшную для коней.
Король Стефан с задумчивой усмешкой наблюдал, как гусары состязаются в резвости с казаками, отсекают от крепости, и как от каждого залпа со стороны поляков редеет растянувшийся казацкий строй. У них осталось два пути: прорваться к лесу перед лагерем литовцев, не торопившихся седлать коней, или побросать сабли. Математический рассудок Батория не находил иного выхода. Казаки действовали не по рассудку. Они внезапно поворотили к Великой, сбили охвостье гусарского эскадрона, промчались через траншеи, словно на показном ристалище, шмаляя прямо в рожи оторопевшим землекопам из седельных пищалей, и скатились к руслу по густо заросшему, непроходимому для нормальной конницы обрыву. Сколько коней там поломали ноги, можно судить по тому, что на бечевнике уже едва не половина их несла по два всадника. Своих казаки не бросали.
Гусары за ними не погнались, зная, под какой шквальный огонь попадут эти гулевые мужики, коим осадное терпение горше смерти. На Завеличье стояли венгерские пушки. А из траншей уже нетерпеливо поваживали стволами лучшие стрелки из немцев. Пушкари из-за реки ударили первыми, но пожалели пороха, случился недолёт. Стрелки успели дать один, кучный залп. Покровская башня накрыла их пятью каменными ядрами, разбрызгавшими осколки. Остатки казацкого отряда умчались вниз по Великой, в стеклянных брызгах...
