Тем временем телевизор передает оперативную сводку об убийствах. Застреленный носит фамилию Орлов, а подозреваемый работает фотороботом, кличка Ленский Расстрел. Особые приметы: пистолет с глушителем и сам глухонемой, по инвалидной квоте. Михалыч готов поклясться страшной клятвой, что где-то видел прототипа данного фоторобота. Невольно лезет в карман, перебирает пачечку денег, находит фотографию и быстро прячет. Это же его портрет.
Так не бывает, — шепчет Михалыч и вдруг ощущает себя как бы вновь народившимся. Второй раз за день. Немотивированное счастье наполняет, бодрит, и вот уже, кажется, через миг он пойдет вприсядку на проспект клеить телок: знаете ли, милая девушка, кто такая Катюша Маслова? Какой у вас род занятий? Вы же из десятого Б?
Род? Женский. Кстати, — невпопад замечает будущий студент, спутник барышни, — теперь бутерброд не падает маслом вниз, он падает маргарином вверх. Маргарин очень легкий. Гори, гори, мой маргарин.
Почему-то, когда уходишь в отпуск, резко тупеешь. Ну и феноменально длинные сутки получаются, 32 часа, когда летишь с востока на запад. А когда домой возвращаешься, они уменьшаются на восемь часов.
И вот волнения позади. Самодостаточные и самодовольные, Тата — милый ангел-хранитель, с подопечным Мишей едут на электричке на север, к самой финской границе, в древний городок, где Тата купила квартиру на мамино наследство, отремонтировала и обставила мебелью. Как раз и эти края достал энергетический голод, отключен газ, но она противостояла стихийному бедствию достойным образом, сумела установить электробойлер: импортный, но дешевле, чем где-либо в области. Предмет ее гордости, ноу-хау. Исполнитель, умелец из соседнего дома, взял за монтаж в пять раз дешевле, чем фирмачи, и уступил еще немного, поскольку оплата производилась не сходя с места в конвертируемой бутылированной валюте отечественного разлива. Пошел себе, довольной походкой, богатырски расправил плечи, в плечи втянул грудь, в грудь — диафрагму.
В Магадане горячей воды не было все лето, и мытье из новенького бойлера стало для Михалыча потрясающим сюрпризом, наподобие именин, тем более что Татьяна выставила шкалик коньяка, недонюханный с новоселья. И на донышке другого флакончика тоже что-то плескалось. Как говорится, накапай своим джином в мой тоник, я поговорю с тобой на языке тела, погруженного в жидкость.
И я, автор, сижу там третьим лишним, по усам пиво пускаю, специально отрастил для этого случая. По пьянке мне Татьянки — как таитянки. Надо же как-то легализовать личность рассказчика! Сюжет из клуба путешественников. В Индонезии сердцевину дерева перемалывают, превращая в саго. Забавно! А я ем редиску, как древесину березы. Во мне звучит форс-мажорный оркестр жизни. Сага о Форсайтах. Игра слов: выпрыгивают из воды и парят летучими рыбками.
Вообще-то Тата не чужда шутке. Говорит, надо откупить здешнюю крепость по остаточной стоимости, а простояла та несколько веков, поизносилась. Устроить в ней центр туризма. Меня, естественно, на рекламу бросить. Зарабатывать всей компанией деньги. Приезжим здесь есть где разгуляться, минут на пятнадцать хватит объема внимания, а тем, кто отдыхает в местном легочном санатории, можно моционы устраивать вдоль крепости по дорожкам, мимо рыбаков, здесь уловы не такие, как в Магадане, но рыба очень милая на вид. И музеи, и пейзажи… Зависать, глядя на облака, пока не отойдет в носоглотке последний влажный магаданский ком.
— Жизнь сурова, приходится приспосабливаться, — сказала она, продолжая толочь в ступе высушенные кусочки хлеба, чтобы затеять домашний квас. Когда не можешь попасть в яблоко, прибегаешь к расплывчатой метафоре. Толочь в ступе сухари — в этом что-то есть! Но я ни разу не видел, чтобы кто-то толок, как в пословице, воду!
Да и мне, туристу в этом славном доме, приехавшему по приглашению Стаса на пару недель раньше Михалыча, есть, что сказать по теме первых впечатлений. Однажды дорогу перегородил нестарый человек. «Послушайте, — в его голосе была угроза, — я обращаюсь к вам, надо поговорить по-мужски. Вы здесь отдыхаете, я знаю, вы не они. Я инвалид первой группы. Пенсию не дадут до конца месяца. Пожертвуйте мне денег на хлеб».
