Греки, составлявшие значительное большинство населения захваченных итальянцами островов, ничего не имели против оккупации, поскольку новая власть была для них предпочтительнее османской, которая не могла уже толком поддерживать закон и порядок и до сих пор (через столько лет после Танзимата!) по-прежнему облагала христиан более высокими налогами, чем мусульман, выискивая для этого различные предлоги. (Например, христиане не имели права служить в армии, но при этом платили особый налог за освобождение от воинской повинности.) Маленький островок Кастелоризон находился слишком далеко на востоке и потому избежал оккупации, однако греческая община, составлявшая девяносто восемь процентов населения острова, обратилась к итальянцам с просьбой принять и его в состав своих владений.
Итальянское королевство быстро выиграло войну (вошедшую в турецкие учебники как Триполитанская), в ходе которой, между прочим, впервые в истории была применена бомбардировка с воздуха. По мирному договору, подписанному в швейцарском городке Уши, Ливия переходила под контроль Италии. Итальянцы же должны были вернуть османам острова Додеканес – но тут началась новая война, Балканская[171].
Видя, что Османская империя распадается, а ее армию очень легко одолеть, балканские государства сговорились разделить ее европейские владения. Таким образом, империя снова оказалась в состоянии войны с Грецией. Люди, составлявшие османское руководство, не сомневались в очередном поражении и предчувствовали, что все острова, принадлежащие империи, могут в скором времени войти в состав Греции. С этой точки зрения, вероятно, лучше было пока оставить их во владении итальянцев, а вернуть назад когда-нибудь после. Так и вышло, что после полного вывода османской армии из Ливии Стамбул дал понять Риму, что итальянские войска могут остаться на островах Додеканес.
В те самые дни, в сентябре 1912 года, президент Мазхар подписал в Ханье тайный договор с Италией. К тому времени (а всего его правление будет продолжаться тридцать один год) он уже подавил с помощью тюрем и трудовых лагерей всю оппозицию, как либеральную, так и националистическую (греческую и турецкую), и создал сильную армию. Два раза в год он принимал военный парад, стоя на балконе президентского дворца (бывшего Дома правительства) и приветствуя свое войско, пока площадь не покидал самый последний взвод. Повсюду на острове можно было увидеть фотографии, статуи и прочие изображения Командующего и Зейнеп: на лотерейных билетах и денежных купюрах, на обувных коробках и винных бутылках, на пакетах с сушеным инжиром и автобусных остановках.
Поднявшись на борт единственного мингерского военного корабля, чтобы отправиться на Крит для участия в переговорах (организованных в том числе и англичанами), президент Мазхар заявил сопровождавшим его лицам, что теперь наконец по прошествии одиннадцати лет Независимость Мингера будет признана всем миром. Хадиду, второму человеку в государстве, пришлось затратить немало усилий, чтобы убедить влиятельных мингерцев, в особенности «подлинных», тех, кто в повседневной жизни говорил по-мингерски, смириться с необходимостью подписания вышеупомянутого договора.
Итак, в октябре 1912 года Италия официально признала Независимость Мингера. На самом деле Независимость эта была неполная, поскольку над президентским дворцом развевались два флага – мингерский и итальянский. Президент Мазхар готовился заткнуть рот несогласным с этим мингерским патриотам, но те по большей части и так помалкивали. Все были рады, что не нужно больше бояться османских броненосцев.
После поражения в Балканской войне правительство партии «Свобода и согласие»[172] было свергнуто младотурками. Многие подробности этого государственного переворота, получившего в народе название «Штурм Баб-ы Али», заставляют вспомнить события периода «карантинных правительств» в Арказе. Военные и ражие сторонники младотурок из числа гражданских ворвались посреди бела дня в зал, где шло заседание правительства, убили одного из министров, а остальных принудили подать в отставку. Главный организатор переворота, «герой свободы» Энвер-бей в скором времени стал пашой и женился на внучке султана Абдул-Меджида Наджийе-султан.
