— Приветствую вас, дорогая! — ласково произнес он.
Серьёзное лицо Жизель озарила улыбка. Гость заключил её в объятия. Они поцеловались.
— Как вы себя чувствуете? — заботливо спросил Буассе.
— Ещё более одиноко и опустошённо, — вздохнула она. — Но с вашим визитом ко мне возвращается жизнь!
— Бедняжка.
Какой идиот этот Бенджамен, подумал Буассе. Совсем тронулся на своём богатстве. Понимаю, о делах забывать нельзя. Но игнорировать такую жену?! Он забыл о Жизель, запихнул её в старушечье царство. Тут не только он виноват. Общество слепцов! Неужели эта чувственная женщина похожа на холодную зануду, серьёзную подружку старушенций?!
— Мне жаль тестя, — сказала Жизель. — Он был хорошим человеком.
— Да, — кивнул Буассе.
Воцарилось молчание, которое прервал стук в дверь. Это была служанка.
— К вам мсье Робеспьер, — сообщила она. — Просит уделить ему время. Это по делу об убийстве мсье Карме.
— Я приму его, — твердо сказала Жизель.
Альфред не возражал. Робеспьер взялся расследовать это дело? Посмотрим, посмотрим.
Жизель поприветствовала Неподкупного в своей обычной сдержанной манере. Альфред тоже не выразил счастья и радости. Робеспьер не придал этому значения. К тому же выражения лиц Жизель и Альфреда давали понять, что планы этих людей были бесцеремонно нарушены.
— Мадам, у меня всего лишь несколько вопросов, — начал Робеспьер.
Жизель кивнула и предложила присесть. Робеспьер сел в кресло, куда указала хозяйка, как раз напротив неё. Альфред подвинул стул и сел около любовницы с видом Цербера.
Робеспьер без труда понял, что отношения этих особ далеко не приятельские, как считают их друзья и родственники. Мсье Буассе держится хорошо, но взгляд и пальцы, сжатые в кулак, выдают волнение за любимую женщину.
— Вы заходили в зал, когда слуги сервировали стол? — задал Макс первый вопрос.
— Да, — кивнула Жизель. — Тётя Матильд захотела взглянуть и повела меня с собой.
Робеспьеру показалось странным, что мадам так командует Жизель. Может, они подруги? Нет, мне говорили, что мадам Матильд стара. Говорили, что Жизель любит такое общество. Хм… трудно поверить. Хотя особа очень чопорна.
— Тётя Матильд ваша подруга? — спросил Неподкупный.
Он заметил, как вздрогнул мсье Буассе, как сдержала вздох Жизель.
— Простите, но так сказала мадам Адель. Я как сыщик должен уточнять любую мелочь, — поправился Робеспьер. — Мне показалось странным, что такая дама, как мадам Жизель, водит дружбу с мадам Матильд, которая, как я узнал, не может быть другом молодой дамы в силу своего характера.
Альфред Буассе улыбнулся. Жизель кивнула. Витиеватые слова Робеспьера заставили их немного расслабиться.
— С тётей Матильд я просто учтива, ведь мы стали родственницами, — ответила Жизель. — Я не люблю ссор и скандалов. А отказать ей — это смерти подобно. Мадам Матильд очень обидчива!
Жизель сама удивилась своей откровенности. Откровенности? А разве её кто–нибудь спрашивал, как она относится к тёте Матильд? Все почему–то сразу решили, что она без ума от этой ворчливой старушенции. Только Альфред сразу всё понял!
Вот нашёлся ещё человек, который спрашивает её мнение. Пусть только ради расследования убийства!
— Я понимаю вас, мадам, — сказал Робеспьер. — Пожилые особы очень обидчивы… А вы не заметили ничего, что бы вас насторожило?
— Нет, ничего не заметила, — покачала головой Жизель.
— А вы, мсье? — обратился Робеспьер к Альфреду. — Вы заходили в зал?
— Да, я пришёл спасти Жизель, как только узнал, что мадам увела её с собой. Могу вас заверить, я ничего не видел.
Альфред Буассе развёл руками.
— Вряд ли бы убийца рискнул сделать своё чёрное дело, когда на него смотрят люди. Думаю, он это сделал раньше, — предположил он.
— Кого, кроме слуг, вы видели в зале? — обратился Робеспьер к Жизель.
— Только Адель и Патриса. Ну и тётушку, мы вошли вместе.
— Я видел тех же людей, — ответил Альфред.
— Кто–нибудь из вас видел, что кто–то, кроме слуг, прикасался к посуде?
Жизель замотала головой.
— Я смотрела прямо перед собой, болтовня тётушки заставила меня погрузиться в свои мысли. Я точно спала с открытыми глазами!
— Я тоже не видел, чтобы кто–то притронулся к посуде! — заявил Буассе. — Кроме мадам Адель, разумеется. И зачем? Это какое–то неуважение к гостям — мацать чужие бокалы и приборы. Этим промышлял только дурачок Жозеф Маршан, но его быстро спровадили прочь.
