А через двое суток по истечении срока, отпущенного жителям на оставление города, до Бердаа докатилась весть, что на него движется несметное войско Эль-мерзебана Мохаммеда и его брата Али, к которому по пути присоединяются отряды местных мусульман — борцов за веру, истинных правоверных сынов Аллаха. Ясность в эти сообщения внёс атаман Глеб, прискакавший к главному воеводе Олегу по дороге, ведущей в долину Бердаа с юга.
— К нам приближается тридцатитысячное войско Эль-мерзебана Мохаммеда. В нём пять тысяч дейлемитов, уцелевших в прошлой битве, семь тысяч дейлемитов, прибывших с его братом Али с берегов Аракса, около десяти тысяч нефатских кызылбашей и примерно столько же мусульман, добровольно откликнувшихся на провозглашённый Мохаммедом джихад — священную войну против неверных. В долине Бердаа войско Эль-мерзебана может появиться через двое суток.
— Пусть появляется. Посмотрим, скольким счастливцам удастся выбраться из долины обратно, — ответил Олег.
Столица Аррана и вся долина Бердаа замерли в тревожном ожидании надвигающихся грозных событий. И однажды под вечер сразу на двух ведущих с юга в долину дорогах появилась конница дейлемитов.
Спокойствие младшего брата бесило Мохаммеда, и в конце концов он не выдержал. Ещё бы! Когда у него всё кипело внутри от ярости и злобы, тот как ни в чём не бывало наклонился с седла, сорвал яркий придорожный цветок и, вдохнув его аромат, безмятежно улыбнулся. До него до сих пор не дошло, что случилось сегодня утром. Придётся объяснить.
Огрев коня плетью, Мохаммед догнал ехавшего впереди брата, загородил ему дорогу. Вырвал из его руки цветок, швырнул на пыльную обочину.
— Нюхаешь цветочки? Улыбаешься? Или не понимаешь, что произошло сегодня? — прошипел он. — Воевода Олег до этого дважды разбивал меня, а сейчас разгромил нас обоих. Десять тысяч русов и викингов победили тридцать тысяч воинов халифата. И не просто победили, а обратили в бегство и гнали, как стадо баранов, до тех пор, покуда их кони не стали валиться с ног от усталости. Мы явились в долину с огромным войском, а покидаем её с величайшим позором! И ты после этого смеешь рвать цветочки?
Али с сожалением посмотрел на валявшийся в пыли цветок, вздохнув, перевёл взгляд на брата.
— Вижу, ты чем-то взволнован. Уж не той ли стычкой с русами, что случилась под стенами Бердаа? Если да, напрасно — она не стоит твоих переживаний.
Мохаммед от изумления едва не выронил из рук поводья.
— Ты сказал — стычкой с русами? Да ты хоть видел, что поле сражения было завалено горами трупов наших воинов, а земля не успевала впитывать кровь раненых? Перед битвой долина была зелёной от травы, а после сражения стала красно-белой от покрывших её шлемов кызылбашей с их белыми тряпицами с красными лоскутами. А сколько наших воинов изрублено во время преследования?! Мы потеряли не меньше трети войска!
— Войска? — вскинул брови Али. — Как мне послышалось, прежде ты упоминал об устлавших долину трупах кызылбашей. С каких это пор вонючие нефатские дикари стали для тебя воинами? Мы потеряли в стычке с воеводой Олегом ровно столько воинов, сколько пало в ней дейлемитов. Об остальном сброде, явившемся под наши знамёна ради ожидаемой богатой добычи, не стоит и упоминать — сегодня русы уничтожили одни толпы любителей лёгкой наживы, завтра к нам явятся другие, ещё многочисленнее.
— В этом ты прав, — согласился Мохаммед. — Но даже дейлемитов мы потеряли три тысячи. Сколько я поставил их в центр атакующих кызылбашей для придания им уверенности в бою, столько их и легло, пытаясь остановить русов и викингов, когда кызылбаши не выдержали вражеского удара и бросились наутёк. Даже в этом случае мы лишились трети войска, а это в нашем положении немало.
— Ты не прав, Мохаммед, — возразил Али. — Это ничтожно малая цена за нашу будущую победу, ключ к которой теперь в наших руках. А его мы приобрели в результате сегодняшней стычки с воеводой Олегом и... и нашего отступления. Отныне мы знаем слабые стороны русов и воспользуемся ими в следующем сражении, которое станет решающим в войне за Арран. Оно обязательно завершится нашей победой, брат, и начало ей положено сегодня.