К этому времени повозки с сокровищами уже катили в Бердаа, и находившиеся в засаде наши воины стали быстро отступать к расщелине, обстреливая на ходу лезущих через завал врагов. Прежде чем через него перебралось достаточное для преследования число дейлемитов, мои люди с дружинниками были на противоположной стороне мостка, а он ярко пылал перед носами прибежавших к нему врагов. Правильно выбранное место засады, внезапность нападения и быстрота действий решили исход боя за сокровища Эль-мерзебана в нашу пользу, воевода. Теперь скажи, с каким поручением ко мне прибыл ты от главного воеводы.
Выслушав Свенельда, передавшего просьбу Олега об отправке Глебом своих гонцов на Русь, атаман с ответом не раздумывал.
— Главному воеводе требуется тайно доставить послания в Киев? Я могу помочь в этом. Он намерен послать туда и своих гонцов с попутными купеческими караванами под личиной торговых людей? Напрасно — его затея обречена на неудачу. Эль-мерзебан с первого дня появления наших ладей на Куре, стремясь прервать их связь с Русью, начал охоту за нашими гонцами. Особо пристально следит за следующими через Арран купеческими караванами и праздношатающимся людом: бродягами, нищими, дервишами[81], христианскими паломниками и странствующими монахами. Боюсь, что гонцы воеводы не доберутся до Киева. За пойманного нашего гонца Мохаммед готов хорошо заплатить, а среди караванщиков немало жадных до золота людей.
— А как собираются достичь Руси твои посланцы?
— До Хвалынского побережья им помогут добраться горными тропами мои здешние друзья, которых караван-баши именуют разбойниками, к устью Итиль-реки их доставят хвалынские пираты, среди которых у моих людей есть бывшие сотоварищи. Через Хазарию и Дикую степь их проводят люди атамана Казака, а у Саркела они пристанут к следующим в Киев русским караванам. Чтобы выжить, люди нашего ремесла должны помогать друг другу, и мы всегда это делаем.
— Атаман, не сочти за труд исполнить одну мою просьбу. Пусть твои гонцы дождутся один другого в Киеве и с разницей в день отдадут свои послания двум людям: вначале главному воеводе Ратибору, затем — великому князю Игорю. Сможешь сделать это?
— Почему бы и нет, хотя не знаю, зачем тебе это нужно. Но кто-то из гонцов может не достичь Киева. Как в таком случае поступить более удачливому?
Свенельд задумался, но быстро нашёл выход.
— Пусть ждут друг друга пять суток, и, если за этот срок встреча в условленном месте не состоится, добравшийся до Киева гонец должен сделать следующее: вручить послание главному воеводе Ратибору, а на следующий день явиться к великому князю и сообщить ему об этом. Для меня это очень важно, атаман.
— Догадываюсь, хотя не понимаю почему, — усмехнулся Глеб. — Тебе не кажется, что мы заговорились? Если главный воевода желает срочно отправить тайное послание на Русь, пусть присылает его быстрее ко мне, и мои люди ещё до рассвета выступят в путь.
— Сейчас же иду к главному воеводе, а ты жди меня здесь.
Утром на всех площадях и базарах Бердаа появились глашатаи и сообщили, что любой житель, по какой-либо причине не желающий находиться в городе, может беспрепятственно покинуть его с семьёй и имуществом. На выход и выезд из города даётся трое суток, после чего оставшиеся горожане будут считаться жителями осаждённой крепости и любое их выступление станет подавляться без всякой пощады. Уже через час у всех крепостных ворот появились первые покидавшие Бердаа жители с пожитками в руках и на плечах, к полудню к ним присоединились горожане побогаче, увозившие наиболее ценное имущество в повозках, на арбах и просто в мешках и сундуках на спинах ослов и мулов. На следующий день цена на вьючных животных в городе и его окрестностях возросла втрое, ещё через сутки — впятеро. По многим площадям и улицам Бердаа разъезжали конные патрули русичей и викингов, разгонявшие толпы черни, бросившейся грабить покинутые жителями дома. Кое-где в городе начались пожары.
Одновременно с исходом из города жителей по базарам и караван-сараям поползли слухи, что в Алании власть перешла в руки младшего брата князя Цагола, а в землях лазгов зреет смута из-за вспыхнувшей вражды между престарелым князем и его молодой женой, желающей делить власть вместе с мужем. Князь Цагол и воевода Латип выглядели мрачными, а лазги и аланы, собираясь группами, подолгу о чём-то беседовали, причём иногда среди них можно было видеть и посторонних людей.
