| In a grim mausoleum air of Puritan righteousness and outraged female vindictiveness Miss Rosa's childhood was passed, that aged and ancient and timeless absence of youth which consisted of a Cassandralike listening beyond closed doors, of lurking in dim halls filled with that presbyterian effluvium of lugubrious and vindictive anticipation, while she waited for the infancy and childhood with which nature had confounded and betrayed her to overtake the disapprobation regarding any and every thing which could penetrate the walls of that house through the agency of any man, particularly her father, which the aunt seems to have invested her with at birth along with the swaddling clothes. | В мрачной кладбищенской атмосфере пуританской добродетели и оскорбленной женской мстительности протекли детские годы мисс Розы - это старческое, дряхлое, бесконечное отсутствие молодости; подобно Кассандре, она подслушивала у закрытых дверей, пряталась в полутемных коридорах, казалось, дышавших мрачными и черными пресвитерианскими предчувствиями, в ожидании младенчества и детства, коих природа предательски ее лишила, наделив отвращением ко всему, что могло бы проникнуть в стены этого дома через любого мужчину, в особенности через ее отца - этим тетка, казалось, наделила ее при рожденье вместе с пеленками. |
| Perhaps she saw in her father's death, in the resulting necessity upon her as an orphan and a pauper, to turn to her next of kin for food and shelter and protection-and this kin the niece whom she had been asked to save-perhaps in this she saw fate itself supplying her with the opportunity to observe her sister's dying request. Perhaps she even saw herself as an instrument of retribution: if not in herself an active instrument strong enough to cope with him, at least as a kind of passive symbol of inescapable reminding to rise bloodless and without dimension from the sacrificial stone of the marriagebed. | Быть может, она видела в смерти отца и в вызванной этим необходимости, чтобы она -сирота и нищая - обратилась за пропитанием, кровом и защитой к своей ближайшей родне - а этой родней оказалась племянница, которую ее просили спасти, - быть может, в этом она видела не что иное, как перст судьбы, предоставившей ей возможность исполнить последнюю волю умирающей сестры. |
| Because until he came back from Virginia in | Быть может, она считала себя орудием возмездия: пусть она недостаточно активна и сильна, чтоб вступить с ним в единоборство, но зато в виде некоего пассивного символа неотвратимой памяти, бескровная и бестелесная, восстанет с жертвенника брачного ложа. |
| '66 and found her living there with Judith and Clytie (Yes, Clytie was his daughter too: Clytemnestra. | Ведь до шестьдесят шестого года, когда он вернулся из Виргинии и нашел ее там вместе с Джудит и Клити (да, Клити тоже была его дочерью. Клитемнестра. |
| He named her himself. | Он сам дал ей это имя. |
| He named them all himself: all his own get and all the get of his wild niggers after the country began to assimilate them. | Он всем давал имена сам - всем своим отпрыскам, равно как и отродью своих диких черномазых, как только они начали ассимилироваться с местными. |
| Miss Rosa didn't tell you that two of the niggers in the wagon that day were women? | Мисс Роза не говорила тебе, что среди черномазых в том фургоне были две женщины? |
| No, sir, Quentin said. | - Нет, сэр, сказал Квентин. |
| Yes. | >Да. |
| Two of them. | Их было две. |
| And brought here neither by chance nor oversight. | И привезены они были сюда вовсе не случайно и не по недосмотру. |
| He saw to that, who had doubtless seen even further ahead than the two years it actually took him to build his house and show his good intentions to his neighbors until they allowed him to mix his wild stock with their tame, since the difference in tongue between his niggers and theirs could have been a barrier only for a matter of weeks or perhaps even days. | Об этом он позаботился сам, ибо он, без сомнения, заглядывал вперед много дальше, нежели на те два года, которые потребовались ему, чтобы построить себе дом и доказать свои добрые намерения, пока соседи не позволили ему скрестить его дикое поголовье с их прирученным - ведь различие в языке между теми и другими черномазыми могло оставаться препятствием лишь несколько недель, а возможно даже, и дней. |
