— Все. С меня хватит! Больше мы здесь не живем.
— Да? — Он взял ее за плечи и развернул к себе. — В чем дело?
— Пусти! — Она рванулась, но Кэт держал крепко. — Пусти меня! — завизжала она, и тогда он убрал руки. — Никогда бы не подумала… я верила… — Слезы снова побежали у нее по щекам, и Наташа ткнулась Кэту в грудь. — И что?.. Ты думаешь, они где? — Она вздрагивала.
— Кто они? — спросил он, уже догадавшись и медленно выпрямляясь от неясного предчувствия беды.
— Кто-кто! Виктор и твоя жена.
— Глупыха, — с тоскливым вздохом сказал Кэт. — Виктор сейчас объезжает магазины, запасаясь подарками для твоей светлости… а с Анжеликой совсем другой человек.
— Но…
— Другой, — властно повторил он. — Можешь мне поверить, я знаю.
Наташа отступила, подняв лицо. На щеках расплылись Розовые пятна.
— Знаешь? Да ты, наверное, много чего знаешь, братец Кэт!
Он помолчал, перевел дыхание. Ну что ж, если надо говорить об этом сегодня, пусть будет сегодня.
— О чем ты?
Она тряхнула кудрями, откинула с лица черные пряди.
— О том самом. Думаешь, я ничего не вижу? Три года мы тут живем все вместе — и я, по-твоему, не догадаюсь?
— Ну хорошо, — миролюбиво проговорил он. — Но вещи-то зачем собирать?
Она в сердцах поддала ногой, сумка опрокинулась, уложенные пакеты с шорохом вывалились на ковер.
— Я — больше — не — хочу, — произнесла она раздельно и громко, подчеркивая каждое слово и глядя Кэту в глаза. — Я — не — позволю.
Он сунул руки в карманы своей домашней куртки, зябко поежился.
— Продолжай, продолжай, я тебя слушаю.
— Ах, так! — Наташа встали перед ним, вызывающе вздернув подбородок — маленькая, хрупкая женщина. Маленькая разъяренная тигрица. — Тогда я скажу. Ты… ты… подлец, вот кто ты такой! Как дикарь, купил себе жену, платишь за нее, за женщину, деньги, как за рабыню — варварство какое! — да еще…
— Да еще?
— Живешь на нашей с Виктором крови! — выкрикнула она. — Тебе же за него платят! Да, да, сторожишь день и ночь, как пес, как… Того нельзя, этого нельзя, туда не ходи, сюда не суйся. Я что, слепая-глухая? Я не вижу, как ты это устраиваешь? Распоряжаешься, командуешь, кричишь — ты смеешь на него кричать! А страх, который на него вдруг накатывает, ни с того ни с сего? В ту самую минуту, когда он куда-нибудь лезет, чтоб доказать, что он — не боится! И снова, и снова этот ужас… И не говори мне, что ты тут ни при чем! Я-то знаю, мы сколько раз лазали в скалы ночью, когда ты спал и не видел — и ничего, никакого страха и в помине нет.
Кэт с трудом подавил усмешку. Он, конечно, предполагал, что смышленая жена Виктора в конце концов его раскусит. Но вот прошло уже три года, и ни полслова.
Оказывается же, что они втихаря эксперименты ставили. Ночью! Дети, сущие дети…
— Ну и что?
— Подлец! — снова вскипела Наташа. — И… и… и про Анжелику не верю! Она с ним, а тебе наплевать, потому что она альтау, ей тебя одного мало, ты и позволяешь…
— Замолчи.
— Я замолчи?! Твоя жена пусть гуляет с кем хочет, раз вам так нравится, а Виктор…
— Я уже сказал: я знаю — это н е В и к т о р,- повысил голос Кэт. — Оставь Анжелику в покое и не унижайся сама. — Он повернулся и вышел из комнаты.
Наташа плакала в спальне, горько, как обиженный ребенок, но он выдержал характер. Пусть выплачется, тогда можно будет объяснить. Она ведь умница, должна же в конце концов понять. И поверить. Только бы Дел не нагрянул. Господи, только бы не явился!
Он ушел из дома и по светлому, укатанному штормами пляжу пошел вдоль воды. Здесь лежал огромный, отполированный волнами ствол дерева. В тихую погоду хорошо было сидеть на этом плавнике и смотреть на морскую гладь. Сейчас солнце расстилало на песке косые розоватые лучи, а море темнело умиротворенной, теплой синевой. Кэт щурился, глядя на низкий золотисто-розовый диск, а в душе все отчетливей шевелилась тревога. Он не обижался на злые упреки, на месте Малышки он сам бы еще и не то накрутил. Но что, если она выложит свои фантазии Виктору? Дел не должен ничего знать, в этом Кэт был убежден. Все что угодно, только не это. Он же бешеный, он сорвется и попытается сбежать, как бежал от Бьорна Крисса, и что тогда? Отловить, посадить под замок, позвонить в клинику — приезжайте, дядя доктор, усмирите чуть-чуть вашего… Ну уж нет; будь я проклят, нет!
