— Любуешься? — раздался за спиной голос Наташи. Он обернулся.
— Я думаю. Садись.
Она села на толстый ствол плавника, но не рядом, а на другом конце. Кэт поднялся и сам пересел поближе.
— Послушай, Малыш…
— Не хочу я ничего слышать, — промолвила она горько. — Ты заговоришь мне зубы и в два счета докажешь, что я дура, а ты во всем прав.
— Но что ж поделать, если я прав? А ты и впрямь дурочка, если полагаешь, что Дел будет тебе изменять, тем более с Анжеликой. По-твоему, он способен предать сразу двоих: и тебя, и меня?
— Ну вот, — вздохнула Наташа. — Я же знала. А кто этот другой?
Кэт невольно поморщился.
— Чужой, абсолютно посторонний человек.
Она покачала головой.
— Не верю. Кэт, я не верю тебе ни на грош.
— Очень жаль.
— Тогда скажи мне… Я долго приглядывалась, и если солжешь, я сразу пойму. Скажи: зачем ты сторожишь Виктора?
— Не знаю, Малыш. Мне предложили такую работу, когда очень нужны были деньги, и я согласился. Купил кота в мешке. И до сих пор не знаю, для чего им это понадобилось.
— Не верю, — повторила Наташа не так уверенно.
— Как хочешь.
— Сколько тебе платят?
— Все, что мне платят, — тихо проговорил Кэт, чувствуя ее вновь нарастающую враждебность, — уходит на Анжелику.
— Сколько? Сколько стоит Виктор в месяц, в день, в год?! — она почти кричала.
— Малыш, ради Бога! Если не я, эту работу делал бы кто-то другой. И наверняка похуже, чем я. До меня тоже был ангел-хранитель; и знаешь, что случилось, когда Дел от него сбежал? Ему захотели подправить память, чтобы не помнил лишнего, и искалечили напрочь.
Черные глаза Наташи сузились и яростно блеснули.
— Братец Кэт боится.
— Боюсь, — согласился он. — А как же! Ты бы тоже боялась, если б знала, что они могут натворить. А я был в той клинике и видел своими глазами.
— Ты не только подлец, но и трус!
Кэт помолчал, провел ладонью по теплому гладкому стволу.
— Чего ты добиваешься? Чтоб я стал на колени и покаялся? Не буду.
— А что ты будешь? — спросила она глухим, придушенным голосом. — Что ты сделаешь, когда к тебе придут и скажут: отдавай?
— Не знаю, — солгал он.
Солгал, понимая, что навсегда теряет ее уважение и дружбу, но твердо зная одно: говорить ей правду никак нельзя.
Наташа с минуту сидела молча, сгорбившись, уронив руки между колен.
— Я не отдам вам его. — Она подняла голову и посмотрела на Кэта как на чужого. — И часу лишнего мы в твоем доме не останемся.
— Малыш… — Он поднял руку, словно чтобы ее коснуться — Наташа отпрянула. Кэт шлепнул ладонью по стволу. — Ты не понимаешь главного: ты погубишь не только меня, но и себя, и Анжелику, и в конце концов Виктора. Я видел, что с ним было, когда он сбежал от Крисса…
— За-мол-чи! — глухо крикнула она. — Не хочу…
Кэт вздрогнул и обернулся, даже не услышав, а спиной уловив движение далеко сзади. Через пляж, от светящегося розовыми стеклами дома, к ним шагал Виктор. Кэт чуть не вскочил, в первый момент приняв его за Эрика: то была не слегка развинченная походочка мальчишки, прятавшего за напускной развязностью свою растерянность перед окружающим миром, а решительный шаг самостоятельного, зрелого Ларсена. Наташа тоже повернула голову и смотрела на Виктора через плечо.
— Малыш, — тихо начал Кэт, — я тебя прошу…
— Не смей, — так же тихо и с угрозой отрезала она. — С меня хватит.
— Послушайте, какого черта? — еще издали начал Виктор. — Что стряслось? Приезжаю домой — никого нет, двери нараспашку, все разорено… — Он остановился над Кэтом. — Что случилось?
Наташа поднялась и перебралась через скользкий ствол, к мужу.
— Вики, мы уезжаем отсюда. Насовсем.
— Что-о? С какой стати?
— Мы уезжаем, — повторила она очень отчетливо.
— Малыш, ты на солнце перегрелась? Чем ты ее обидел? — спросил Виктор у Кэта.
Кэт молчал, откинув голову; бархатные кофейные глаза стали жесткими. Наташа крепко взяла мужа за локоть.
— Пошли. Я уже почти собралась.
— Так кто у нас будет самый главный? — спросил Кэт.
Она фыркнула и яростно к нему повернулась, однако так же внезапно остыла.
— Язвишь? Ну-ну! А мы все равно уезжаем.
Виктор высвободился и отступил.
— Ты с ума сошла? Что за ерунда в самом деле? Кэт!
