Чин — Автор:
— Я придумал вид спорта.
— Что на этот раз?
— Бег со змеями.
— С воздушными. А что, оригинально! Постой, не рассказывай. Я сам продолжу. Змей не должен упасть, пока бежишь. Так? А бежать начинаешь лишь после того, как твой змей набрал высоту. Так?
— Нет!
— Каждый участник сам решает, когда ему бежать. Главное, чтобы змей не упал?
— Нет.
— Ладно. Рассказывай как.
— На беговой дорожке — змеи. Тот, кого не ужалят, — победитель.
— Ядовитые?!
— В том–то и всё дело. Дорожка закрыта со всех сторон, чтоб кобры или гремучки не расползались.
— Ну, знаешь ли!
— Таким будет спорт будущего. Надо запатентовать изобретение. Кстати, у тебя тоже неплохой вариант получился. Детский. Советую зарегистрировать авторство!
Пур — Шпагатов:
Движение, движение… И только движение! Даже движение пальцев на резиновом эспандере — спасение. Даже работа челюстей на жевательной резинке. Жуйте! Жуйте! Жуйте!
Ретроспекция
Ва — Вовсу:
— Я хочу предупредить, что живу в весьма бандитском районе. Вечерами туда лучше не ходить.
Валя — это воля.
Се — страна непуганых демократов. Пур — Шпагатов.
О Колировке:
— Это не женщина, а самозаводящаяся кукла.
Притча:
Мальчик и девочка на черепахе. Они оседлали её. Им хочется, чтобы она поскорее двигалась. Но черепаха — большая, тяжёлая — еле шевелится. Её понукают, бьют, но она под панцирем, ей не больно.
Юноша и девушка. Те самые дети — они успели вырасти — торопят черепаху. Толкают её, нервничают.
В этих бесплодных хлопотах они не заметили, как повзрослели. А потом постепенно и состарились.
Они гонят её — свою жизнь, судьбу… Называй как знаешь, как тебе удобно или привычно. Она по–прежнему не спешит. Она знает, что быстрее невозможно. Цель ей известна, цель уже просматривается. И она не спешит к ней, ибо не хочет, чтобы всё кончилось. Даже это медленное и такое прекрасное движение.
Муст — Чину и Вовсу:
Чем легче всего запугать обывателя, то есть население? Поясняю. Чем непонятнее трупы, тем страшнее. Беспричинные (на взгляд непосвящённого) смерти — вот что наводит ужас.
Вовс — Мусту:
— Тебе не кажется, что ты рискуешь?
— Чем это я рискую?
— Головой.
Семивёрстов — Тама:
— Как поживает твоя малышка?
— Очень скучает.
— Ну, теперь — порядок. Будут играть с моим малышом.
Жить невозможно, но как бы ни было существование бессмысленно, жить надо столько, сколько назначено. Вовс.
Пролетела комета, и не стало великого государства. Пиза.
Колокола и колокольни — земные муляжи межзвёздных кораблей. Чин.
Ничем не озабочен, кроме личного,
он — обладатель баритона зычного —
не стал ни командиром, ни певцом,
а выглядит при этом молодцом.
Пур — Шпагатов.
Мур смотрел на толпу гостей и рассеянно размышлял: зачем так много приглашено. Не находя тому объяснения, одновременно думал: пожалуй, невозможно ничего изменить; остановить происходящее нельзя — слишком уж много людей сошлось и съехалось на свадьбу.
Такой он человек. Прежде всего, думает о других, а потом уже о себе. Так и женился.
Прохожие:
— Как жизнь?
— Не занят больше обычного.
Потекло как из размороженного холодильника. Сразу же после новостей. Есть на первом канале рекламный момент. Начинается он шумом ручья, а кончается рёвом водопада. На этом этапе вода шла как из лейки. Подставляй цветочники — поливай герань. А почему бы нет?! Телевизор и холодильник от одной розетки работают.
Зачем несешь цветы вниз головой? Они ведь не дохлая курица! Тама.
Из разговоров:
— У моей девочки жар. Она перенервничала. А как твой парнишка?
— Полон творческих замыслов.
Светлый, порой невыносимо сверкающий туннель прицела наполнялся картинами былого. Семивёрстов узнавал события прошлого, часто радостного. Но почему с грустью, а то и с тоской?
Задавался этим вопросом. А когда слёзы заливали ему глаза, шмыгал носом, жмурился, ненадолго выключая зрение.
Разговор с Тамой:
— Соскучился по деревне. Хочу домой, а меня не пускают, не принимают.
— С чего ты взял?
— Просто в ушах у меня все время шумит море и чайки. А вот когда истерика, хоть в петлю.
— Истерика? У тебя?
— У чаек. Они когда кричат, такое впечатление, что это бабья коллективная истерика.
— Птицы эти, Чемпион, просто хохочут.
