Теперь Хеймер ясно понял те силы, которые разрывали его надвое: уютная, состоящая из многих частей сила материального, которая обволакивает, окружает его, и противостоящий ей ясный, повелительный зов – про себя он назвал его Зовом Крыльев. В то время как сила материального боролась за него, удерживала его, Зов Крыльев презирал войну и не опускался до борьбы. Он только звал, звал непрестанно… Хеймер так ясно слышал его, будто он говорил словами.
– Со мной нельзя торговаться, – казалось, говорил он. – Ибо я превыше всех других вещей. Если последуешь моему призыву, ты должен отказаться от всего остального и перерезать все путы, которые тебя удерживают. Потому что только Свободные последуют туда, куда я веду…
– Я не могу, – закричал Хеймер, – я не могу!..
Несколько человек оглянулись и посмотрели на крупного мужчину, который сидел и разговаривал сам с собой.
Итак, от него требовалась жертва, он должен пожертвовать самым дорогим для себя, тем, что было частью его самого.
Частью его самого — он вспомнил человека без ног…
– Какими судьбами вас сюда занесло? – спросил Борроу.
Действительно, миссия в Ист-Энде была средой, непривычной для Хеймера.
– Я слушал много проповедей, – сказал миллионер, – и все они говорят о том, что можно было бы сделать, если бы у вас были средства. Я пришел сказать вам следующее: вы можете получить эти средства.
– Вы очень добры, – ответил Борроу. – Крупное пожертвование, а?
Хеймер сухо улыбнулся.
– Я бы сказал – да. Просто все, что у меня есть, до последнего пенни.
– Что?
Хеймер изложил ему подробности коротко и по-деловому. У Борроу закружилась голова.
– Вы… вы хотите сказать, что отдаете все свое состояние на облегчение положения бедняков Ист-Энда, а меня назначаете доверенным лицом?
– Именно так.
– Но почему, почему!
– Не могу объяснить, – медленно произнес Хеймер. – Помните наш разговор о видениях в прошлом феврале? Ну, это видение овладело мною.
– Это замечательно! – Борроу нагнулся вперед, глаза его сверкали.
– В этом нет ничего особенно замечательного, – мрачно ответил Хеймер. – Мне наплевать на нищих Ист-Энда. Если им что и нужно – так это выдержка! Я тоже был беден, но вырвался из нищеты. Однако я должен избавиться от денег. Но эти дурацкие благотворительные общества их не получат. Накормите на мои деньги тела страждущих или их души – предпочтительно первые. Я сам бывал голодным, но вы можете поступать, как вам угодно.
– Никогда ни о чем подобном не слышал, – заикаясь, произнес Борроу.
– Все уже сделано, и с этим покончено, – продолжал Хеймер. – Юристы наконец-то подготовили все бумаги, и я их подписал. Могу вас заверить, что был очень занят последние две недели. Избавиться от состояния почти так же трудно, как и заработать его.
– Но вы… вы оставили себе хоть что-нибудь?
– Ни одного пенни, – весело ответил Хеймер. – Нет, это не совсем так. У меня в кармане лежит монетка в два пенса. – И он рассмеялся.
Он попрощался со своим озадаченным другом и вышел из миссии на узкие, дурно пахнущие улицы. Те слова, которые он так весело произнес только что, вспомнились ему теперь, и он остро ощутил потерю. «Ни одного пенни!» Из всего своего огромного состояния Хеймер не сохранил ничего. Теперь он боялся, боялся нищеты, голода и холода. Жертва не принесла ему радости.
И все же Хеймер сознавал, что груз вещей и угроза от них исчезли, они больше не давили на него и не удерживали на земле. Избавление от цепей опалило и ранило его, но видение свободы осталось с ним и придавало ему силы. Возможно, материальные потребности приглушат Зов, но не могут убить его, так как он знает, что Зов бессмертен и не может умереть.
В воздухе чувствовалось дыхание осени, дул холодный ветер. Хеймер ощутил холод и задрожал, и еще он был голоден – забыл пообедать. Это делало будущее очень близким. Невероятно, что он все это отдал: покой, комфорт, тепло! Его тело кричало от бессилия… А затем к нему снова пришло радостное, влекущее ввысь чувство свободы.
Хеймер колебался. Он находился рядом со станцией метро. У него в кармане лежали два пенса. Ему пришла в голову мысль отправиться на метро к парку, где две недели назад он видел лежащих в траве праздных людей. Кроме этой прихоти, у него не было планов на будущее. Сейчас он всерьез считал, что сошел с ума, люди в здравом рассудке не поступают так, как он. И все же, если это так, то безумие – чудесная, удивительная вещь.
