Здесь, в море, сильнее и острее пахло йодом, чем на берегу. Иной раз лодка запутывалась в скопленьи водяной травы, и приходилось отодвигать змеиные водоросли веслом, чтобы плыть дальше. Светлана вскрикнула, увидев за бортом маленькие вспышки, светящиеся точки. Звезды в ночном море!..
– Это медузы, – Серега ударил веслом, подняв тучу брызг, – их тут тьма… они ночью выплывают из глубин моря и подходят близко к берегу, но они не опасны, они безвредны… хоть и фосфоресцируют… можно купаться!.. вот медуза-крестовички, это да… они сюда заплывают очень редко, они ютятся поюжнее, около Анапы, Туапсе…
Лодки плыли медленно, как лебеди. Золото-розовая лунная дорожка колыхалась, мерцала, заманивая пойти по ней босыми ногами. Светлана опять вспомнила Христа. Вот так просто встать… раскинуть руки… и пойти, пойти босиком по волне, глядя вдаль восторженно и светло… Для этого надо сильно верить. Как?.. Во что?.. В кого?.. Прошло время древних богов. Она крещеная, и мать сама надела ей на грудь в далеком детстве крестильный крестик; но он запрятан сейчас в шкатулку, лежит себе там среди дешевых девичьих украшений, а она, особенно летом, стесняется его носить… Вера – не на груди; вера – в душе. Чему, кому открыта ее душа?.. Для нее теперь Богом стал Роман. Вот он – ее Бог, там, на корме, вздымает весла, улыбается ей. Для женщины ее мужчина – всегда Бог. Может, это женщина и увидала первой Бога на земле, чтобы люди потом молились Ему?..
Лодки отплыли от берега уже на изрядное расстоянье. Морская ширь расстилалась вокруг. Простор пьянил, кружил голову. Звезды надвинулись, встали сияющим павлиньим опахалом вокруг головы. И постепенно море начало светиться.
Море начало странно светиться, и свеченье усиливалось, чем дальше лодки отплывали от берега в открытое море. Светлана видела свеченье моря впервые. Ей казалось – они плыли по огромному драгоценному камню, насквозь прозрачному, и внутри камня пылал огонь, и можно было опустить руку, чтобы коснуться холодного, призрачно-фосфорного, чуть зеленовато-золотого огня. Она не удержалась, опустила руку за борт.
– Какая теплая вода!.. давайте купаться…
– Светулик, это светится планктон. Он фосфоресцирует, особенно летними ночами, перед грозой. Скоро будет гроза…
Она не слушала объясненья Сереги. Она видела – пылает драгоценный камень, рубин, изумруд, халцедон, и вода переливается, заманивая вглубь, и это все живое, и живому нет конца. Неужели мы все когда-нибудь умрем?!..
– Давайте купаться!.. какое чудо…
Она сбросила пляжную легкую юбку, кофточку-фигаро. Роман глядел на нее восхищенно, когда она, стоя на носу лодки, выпрямилась и подняла руки к звездам, готовясь к прыжку. Ежик не сводил с нее глаз. Серега крикнул:
– Амфитрита, Тетис!.. Передай привет дельфинам!..
Она прыгнула в море, и тут же, будто привлеченные возгласом Сереги, рядом с лодкой Романа мелькнула гладкая черная спина морского животного, еще одна, еще одна… Ежик пронзительно закричал:
– Дельфины! Дельфины!
Звери, приплывшие к людям из ночной пучины, играли в воде. Они приглашали поиграть с ними людей. Они соблазняли их. Светлана увидела дельфинов, вскрикнула. Роман хотел подгрести ближе, испугавшись, – и увидел, как дельфин кувыркается рядом с его любимой, и она повторяет его движенья, она играет вместе с ним! Вот зверь поднырнул под Светлану. Вот она бегло, мгновенно погладила гладкий мокрый блестящий бок рукой. Взвизгнула от восторга. Перекувырнулась в воде, сама, как дельфин.
Серега уже скидывал с себя рубаху. Ринулся в море вниз головой.
– Вы расшугаете дельфинов, Сережа!.. – крикнул ему Роман. – Ну вы и циркач!..
Ирена расстегивала халатик. Она жалобно оглядывалась на сына.
– Ежик, ну я же боюсь здесь купаться… здесь глубоко… я же никогда не купалась в открытом море!.. не толкай меня…
Ежик кричал:
– Прыгай, прыгай, мама, прыгай!.. а я потом, за тобой… сначала ты!..
Ирена упиралась. Ежик схватил ее под мышки, поднял. Он, смеясь, столкнул ее через борт лодки в ночную, светящуюся изумрудом и золотом воду.
Она завизжала, потом, отфыркиваясь, поплыла.
Дельфины играли, блестя черными спинами, в светящейся в ночи воде, и Светлане казалось – они улыбаются, смеются. Она чувствовала себя повелительницей моря. Она была нынче ночью – морская царица. И морские звери, диковинные и красивые, слушались ее. Они, выпрыгивая из воды, касались гладкой кожей ее ног, и внезапно она вспомнила выцветшую мозаику на дне высохшего бассейна Гермонассы – Афродиту с дельфином. Богиня сидела верхом на черном чудище – подобно тому, как сидела девушка верхом на льве там, на золотой рукояти царского меча… Волны, испускающие свет! Играющие звери! Возлюбленный на корме лодки, сложивший спокойные весла, с лопастей которых капала медленно вниз соленая вода… Господи, какое счастье… Светлане даже захотелось глотнуть, как вина, соленой светящейся воды; она подумала о том, какое счастье вот так занырнуть, вместе с любимым, на дно моря – и, слившись в объятье, погрузившись в свет, задохнуться в поцелуе, никогда уже не выплыть… остаться навек – морскими царями…
