– Замолчи. Насовсем.
Лун стиснул зубы. Раскол и так с самого начала держал его за живое, а теперь он будет знать, чем именно. Раскол сказал:
– Но так же не… Консорты не покидают свои дворы.
– Расскажите ему, – сказал Лун. Он зашагал прочь, обогнул Утеса и остановился под проемом. Утес, показывая, что он все-таки слушал, тяжело и недовольно вздохнул.
С другой стороны мостков ненадолго повисла неловкая тишина, затем Лун услышал, как Елея что-то негромко сказала Вьюну. Вьюн поманил Раскола, и тот, все еще потрясенный, отошел с ним в сторону, чтобы поговорить. Песня, глядя на Корня, мрачно покачала головой, а тот стыдливо опустил шипы.
Время тянулось медленно. Стоя на месте, не имея возможности отвлечься на какую-нибудь прямую угрозу, Лун чувствовал каждый порез и рану на своей чешуе; усталость опутывала его, как сеть, и тянула вниз, а крылья словно налились свинцом. Он уже давно не принимал земной облик, но думал, что если сделает это сейчас, то упадет и больше не поднимется.
Пока они ждали, стало заметно, насколько все утомились: шипы Елеи опустились, Корень с трудом держал глаза открытыми, а Поток прислонился к колонне, стараясь сделать вид, что он вовсе не устал стоять. Они вряд ли смогут продержаться еще дольше без еды и отдыха. Лун лишь надеялся, что Ардан тоже устал, наложив так много чар сразу. Но Лун был готов поспорить, что у Ардана хватило времени остановиться и перекусить, а у них его не было.
В шахте над ними раздались шорохи, а затем оттуда спрыгнули Флора и Звон.
Остальные подскочили к ним и собрались вокруг. Эсом и Карсис поспешили присоединиться. Флора доложила:
– Мы дошли до той комнаты с вонючими лозами в бочках. В коридоре сразу за ней дежурят два голубокожих земных стражника. Звон сказал, что это слуги колдуна.
– Я не почувствовал никаких барьеров, – прибавил Звон. – Готов поспорить, что Ардан не знает об этом туннеле.
Лун кивнул, все обдумывая. Должно быть, Ардан считал, что те, кто торгует с водными странниками, пользовались лишь входом с затопленной улицы.
– Если там стоят стражники, значит, Ардан все еще в храме. Может быть, он пока не сумел открыть купол. – И все на левиафане наверняка ощутили толчок, когда Лун вытащил пластину с кристаллами. Возможно, теперь у Ардана появились заботы поважнее, чем раксура.
– Но он наверняка пытается его открыть, – сказал Звон. – Даже если у нас получится пробраться в храм, минуя стражников, он будет ждать нас там.
– И как же нам его обойти? – с досадой спросила Елея.
Лун покачал головой.
– Никак. Нам придется с ним говорить.
Поток с сомнением рыкнул.
– Чтобы он снова скормил нас левиафану? – Дрейф согласно зашипел.
Лун не стал с ними спорить. Хитрость заключалась в том, чтобы заставить Ардана захотеть говорить с ними больше, чем избавиться от них. Он посмотрел на Эсома.
– Те чары, которыми ты скрыл себя и Карсис от посторонних глаз, когда вы пытались сбежать из башни… ты можешь снова их наложить?
Эсом поправил треснувшие очки и кивнул:
– Да. Ты хочешь, чтобы мы с их помощью незаметно пробрались в погребальный храм?
– А получится? Ты сможешь провести нас мимо Ардана?
– Я… думаю, да. Я точно знаю, что могу скрыть себя и одного спутника. – Эсом неуверенно заколебался, а затем признал: – Всякий раз, когда я применял эти чары в башне, Ардан был на что-то отвлечен.
– Я могу его отвлечь, – сказал Раскол. Он беспокойно ощетинился, когда все повернулись и уставились на него. – Меня он станет слушать. – Воин посмотрел на Луна. – Ты знаешь, что это так.
Позади них Утес принял земной облик. Эсом вздрогнул и выругался, Карсис лишь восхищенно уставилась на него. Утес сложил руки на груди и задумчиво посмотрел на Раскола.
Раскол бросил на него испуганный взгляд, но не отступил. Все еще обращаясь к Луну, он повторил:
– Ты знаешь, что это так. Он ведь хочет меня вернуть, верно? Так что он будет со мной говорить.
Лун вздохнул. Да, Ардан хотел вернуть Раскола. Но Лун не знал, чего хотел Раскол.
– Если ты расскажешь ему о чарах Эсома и о том, что мы задумали…
– Вы меня убьете, я знаю. – Раскол оглядел остальных, понурив шипы. – Я не хотел навредить вашему двору. Я думал, что то древо оставлено навсегда. Если бы я знал, что вы собираетесь вернуться…
