– К нам только что присоединился Утес. Он считает, что в том затопленном районе что-то есть.
– Мы пока что там не смотрели, – с досадой сказала Елея. – Мы подумали, что если бы там был открытый ход, то вода ушла бы по нему.
Они снова взлетели. Звон последовал за Луном и Нефритой к затопленному району, а Елея отправилась к остальным, чтобы собрать их и прекратить бесплодные поиски.
Они снизились по спирали к затопленной улице. Лун приземлился на крышу и, присев, подкрался к краю. Улица внизу образовывала темный коридор, обрамленный пустыми каменными домами, двери которых уже давно выбило и унесло водой. Утес в земном облике стоял прямо под домом, удерживая равновесие наверху низкой стены. Вода была темной, как вулканическое стекло. Здесь пахло мертвой рыбой, илом и…
– Ты это чувствуешь? – прошептал Лун.
Нефрита ответила:
– Да. Водный странник. Должно быть, один из них недавно здесь проплывал.
Лун зацепился когтями за щербины в цементе и стал спускаться вниз по стене.
– Я вчера видел нескольких, они направлялись к городу. Но почему ими пахнет здесь, а не в гавани?
Звон, спускавшийся следом за Луном и Нефритой, сказал:
– Должно быть, с ними обмениваются товарами здесь, чтобы не подпускать их к земным обитателям и к гавани. Все-таки когда Нобент думал, что ты – земной обитатель, он хотел тебя съесть.
Затем Утес сказал снизу:
– Дари рассказал мне слухи о том, что город отдает тела умерших бедняков водным странникам в обмен на эдиловую лозу.
– Они продают своих усопших? – Лун осторожно шагнул в воду, и его когти заскользили по склизкой брусчатке.
– За лозу? – с сомнением в голосе прибавила Нефрита, свесившись со стены и дожидаясь, когда Звон тоже спустится.
– Я и сам пока не разобрался зачем, – признал Утес и повернулся, чтобы повести их по затопленной улице.
Сзади послышалось ворчание Звона:
– Чем больше я слышу об этом месте, тем меньше оно мне нравится.
Если это действительно было так, то эдиловая лоза была зачем-то очень нужна городу.
– Возможно, они делают из нее дурман. Вроде курева и той дряни, которую пьет Дари.
Утес что-то неопределенно промычал и свернул за угол, где улица проходила под высокой изогнутой аркой. Она вела в запустелый открытый двор, на другом конце которого находилась крытая терраса, поддерживаемая колоннами, вырезанными в виде стеблей гигантских лилий. Как и улица, двор был затоплен, и вода омывала ступени, подбираясь к затененной террасе.
– Как ты нашел это место? – спросил Звон.
Утес сказал:
– Когда Дари упомянул водных странников, я просто пошел на запах.
Когда Лун и Нефрита, минуя колонны, взошли вслед за Утесом по ступеням, Лун принюхался. Здесь запах водного странника ощущался сильнее, он лип к влажному цементу и мохнатым растениям, затянувшим сводчатый потолок. Утес порылся в кошеле на поясе и вытащил едва светящийся предмет – один из зачарованных камней Цветики.
Тусклый свет упал на потрескавшиеся запятнанные плиты пола и дальнюю стену, осветив резной сюжет – изображенную в натуральную величину процессию земных обитателей, которые несли погребальные носилки с телом. Рельеф обрамлял металлическую дверь, украшенную затейливыми, извилистыми узорами.
– Она закрыта; возможно, заперта на засов с другой стороны. – Утес потянул за ручку, наглядно подтверждая сказанное.
– Дай я посмотрю. Если ты здесь перевоплотишься, то проломишь крышу. – Нефрита шагнула вперед и взялась за ручку.
– Не отломай ее, – сказал Лун.
– Лун… – Нефрита дернула дверь, и та с громким треском поддалась. Обломки замка упали на пол, и дверь распахнулась. Утес поднял светящийся камень, и тот осветил длинный пологий спуск, ведший во тьму.
Утес собрался было пойти вперед, как вдруг Звон резко крикнул:
– Стойте!
Все замерли. Лун быстро окинул взглядом дверной проем, но не заметил ничего, кроме темных пятен плесени. Он прошептал:
– Что такое?
– Я… Ну… У меня странное чувство, – сказал Звон. Судя по голосу, он страшно смутился. – Мне кажется, что там что-то есть.
– Чувство? Как у наставника? – спросила Нефрита и присела, чтобы получше рассмотреть плиты пола сразу за дверью. Осторожно, стараясь не задеть порог своими гребнями, Лун присоединился к ней.
