Я достал лапу стервятника, чтобы снова ее осмотреть.
Да, я носил ее даже когда спал. Я не хотел рисковать. Я хотел иметь удачу двадцать четыре часа в сутки.
Свет снаружи был тусклым. Я приблизил лапу поближе к лицу и прищурился на нее.
И ахнул, когда три когтя пошевелились.
Она не может быть живой. Этого НЕ МОЖЕТ быть!
— Мне это просто показалось в темноте, — пробормотал я про себя. — Этот кошмар выбил меня из колеи. И теперь я вижу это.
Но, к моему ужасу, лапа выпрыгнула у меня из рук. Она резко двинулась вперед и схватила меня за горло.
— Кхееее, — я издал задыхающийся звук, когда когти сжали мою кожу. Они подтянулись. Сомкнулись у меня под подбородком.
Душили меня.
— Кхееее.
Крепче. Еще крепче. Лапа сжала меня так сильно, что хотелось кричать от боли.
Но я не мог закричать. Я не мог даже дышать.
Лапа сжимала мое горло.
— Кхе-кхееее, — я не мог издать ни звука.
Я изо всех сил пытался оттянуть ее двумя руками.
Она была слишком сильна. Сжимала слишком крепко. Я не мог даже сдвинуть ее.
О, нееееет.
Я знал, что сейчас происходит.
Она собирается меня УБИТЬ.
16
— Ли? Ты в порядке?
— Ли, что случилось?
Я открыл глаза, чтобы увидеть маму и папу, вбегающих в мою спальню.
Папа включил верхний свет. Он был одет в свою полосатую пижаму. Мама поправляла пояс на ее голубом халате. Ее волосы спадали спутанными прядями ей на лицо.
Яркий свет заставил меня зажмуриться. Потребовалось несколько секунд для того, чтобы сфокусировать взгляд.
Я понял, что сижу на краю кровати. Моя пижама была измята. Лицо покалывало от холодного пота.
Посмотрев вниз, я заметил, что крепко держу лапу прямо перед собой.
— Что это был за крик? — спросил папа, склонившись надо мной. — Что-то напугало тебя?
— Я… я… — я прочистил свое горло. И показал ему лапу. — Она схватила меня, — сказал я. — Она хотела… меня задушить.
Мама коротко вскрикнула. Она откинула волосы с лица двумя руками. Ее взгляд был устремлен на лапу стервятника.
— Ли, что это за штука?
— Это… то, что я получил по почте, — сказал я.
Папа провел пальцем по моему горлу. Он сощурился, глядя на меня. Осторожно повернул мою голову из стороны в сторону.
— Тебе приснился кошмар, — мягко сказал он.
— Да. Кошмар, — повторила мама. Она поежилась. — Из-за этой гадости у меня тоже будут кошмары!
— Папа, н-нет, — я запнулся. — Это был не кошмар. Это было реально. Она схватила меня за шею и…
— Нет, — папа поднял руку, жестом показав мне, чтобы я остановился. — На шее нет никаких следов, Ли. Ни ушибов. Ни синяков. Ничего.
— Это был всего лишь сон, — сказала мама, вставая рядом с ним. — Странно, — добавила она. — Тебе никогда не снились кошмары.
Я моргнул. Я смотрел на лапу. Она не двигалась. Она была жесткой и все.
Что со мной произошло? — задумался я.
Это был кошмар внутри кошмара?
В моем первом кошмаре, у меня была лапа вместо руки. Может, я вовсе не проснулся от этого сна. Может быть, я перешел прямо в следующий сон.
И мне приснился сон о том, что лапа схватила меня за горло.
Что было, то произошло. Сон во сне. Один пугающий кошмар за другим.
Я поудобнее устроился под одеялом. Папа натянул мне его под подбородок.
— Возможно, тебе стоит положить эту уродливую лапу куда-нибудь подальше, Ли, — сказал он.
— Да. Если она заставляет тебя видеть кошмары, ее надо выбросить, — сказала мама.
— Ни в коем случае, — ответил я. Я спрятал лапу под одеяло. — Это счастливый талисман. Он уже принес мне много удачи.
— Удачи? Мне это совсем не напоминает счастливый талисман! — сказала мама, покачав головой. Она увела отца за дверь, и они выключили свет.
Я лежал на спине в темноте. Лапа, слегка давящая мне на грудь, прекрасно ощущалась.
Бубум-бум-бубум.
Это так тяжело колотилось мое сердце, верно? Это вовсе не лапа стучит по моей груди. Правда?
Правда?
17
На следующее утро мне было очень тяжело проснуться. Папа — вот мой истинный будильник. Каждое утро в семь часов он заходит в мою комнату и кричит: «Просыпайся! Проснись и пой!»
Обычно мне достаточно одного крика. Но этим утром он прокричал для меня целых три раза.
Кряхтя, я приподнялся и сел. Я собрал все свои силы, чтобы выбраться из-под одеяла. Ночные кошмары никак не хотели меня отпускать — уж слишком реальны они были.
