Не будет преувеличением сказать, что событиями на Филиппинах жил весь Советский Союз. Свидетель вспоминает, как во время матча на первенство страны по футболу, на котором присутствовали десятки тысяч человек, прямо во время игры по громкоговорителю прозвучало: «Передаем сообщение ТАСС из Багио». И, выдержав паузу, диктор торжественным голосом сообщил о победе чемпиона мира Карпова в двух отложенных партиях.
Виталий Севастьянов, космонавт и председатель шахматной федерации СССР, уверял, что «советские люди полны гневного презрения к предателю, а слова “иуда”, “выродок”, “власовец от шахмат” отнюдь не были самыми нокаутирующими из говорящегося о претенденте».
На самом же деле многие в Союзе тайно желали успеха экс-соотечественнику, и среди писем, полученных Корчным в Багио, были и послания с его бывшей родины. Учитывая перлюстрацию писем, посылаемых за границу, особенно в капиталистические страны, решиться на письмо «изменнику» было довольно смелым поступком, ведь официальная информация о нем в советской прессе подавалась в таком виде:
«С одной стороны – спокойный, выдержанный человек, полный высокого достоинства, представитель великой нации и великой страны, которому симпатизируют даже те, кто “по долгу службы” должен не симпатизировать ему, а наоборот, поливать грязью. С другой стороны – обезображенный лютой ненавистью к стране, пригревшей его у себя на груди, коварный, подлый, грязный параноик».
Чемпион мира борется с «коварными и подлыми по своей сути замыслами отщепенцев, политических интриганов и подонков, моральных уродцев, чьим знаменем стал Корчной», его помощники – «череда каких-то странных личностей, бывших шпионов, уголовников, фарцовщиков».
Это лишь несколько примеров из множества корреспонденций с того матча, а ведь советские газеты были наполнены подобными сообщениями в течение долгих трех месяцев.
Репортажи с Филиппин выходили под заголовками: «Бездарь от шахмат», «Иуда играет черными», «Правда против мерзости», а когда у Карпова возникли проблемы со сном, газета «Известия» сообщила об американском военном самолете, специально кружащем над Багио и создающем шум в ночное время.
После смерти Корчного в кое-каких российских некрологах можно было прочесть: «Ушел выдающийся советский гроссмейстер». Это, без сомнения, привело бы его в состояние крайнего раздражения, даже несмотря на то, что он четырежды выигрывал чемпионаты Советского Союза: слишком сильна была боль, которую причинила ему тогда бывшая родина.
Проигрывая три очка, Корчной сравнял счет – 5:5, и борьба в матче достигла своей кульминации.
Ни шагу назад, Анатолий!
Стоять насмерть!
Победа любой ценой.
Это не заголовки передовиц «Правды» декабря 1941-го, когда враг стоял у ворот столицы, а шапки статей советских газет о матче в Багио.
Как раз в это время в Москве проходил очередной съезд комсомола. Заканчивая речь, первый секретарь ЦК ВЛКСМ Борис Пастухов воскликнул: «Мы уверены, что счет в Багио будет в нашу, советскую пользу!» Бурные аплодисменты тысяч делегатов были ему ответом.
Тем не менее гроссмейстер Суэтин по поручению высших инстанций уже вел подготовку общественного мнения, что Карпов – это разухабистый мальчишка, крайне опрометчиво подошедший к вопросу формирования своего тренерского состава, что ему не хватает выдержки, да и вообще не мешает подучиться.
Секундант чемпиона мира Юрий Балашов вспоминает: «Ни на каком другом соревновании мне не приходилось так много и интенсивно работать. И никогда не была столь высокой цена результата. Я иногда думаю, что было бы, если бы Карпов этот матч проиграл. Как я узнал позднее, доносы на нашу тренерскую группу уже были написаны и отправлены в Москву. Специалист по доносам свое дело знал. И в случае поражения мы оказывались главными виновниками. А наказывать в СССР умели».
Выигранная Карповым 32-я партия сняла все эти вопросы с повестки дня. Матч завершился: Карпов победил со счетом +6–5=21.
Иосиф Бродский как-то сказал, что поэт сам устанавливает планку, через которую прыгает: можно установить низко, чтобы заранее обеспечить себе успех, но можно и высоко, даже зная, что не допрыгнешь. Если это относится к творческой деятельности вообще, мне кажется, последний вариант – случай Корчного. Когда он говорил о завоевании звания чемпиона мира, даже когда был совсем близко к нему, где-то в подсознании он плохо представлял себя в таком качестве. Когда в Багио, выиграв три партии кряду, Корчной сравнял счет в матче с Карповым и, очевидно, владел игровой и психологической инициативой, о чем он думал?
