— Зачем нашим детям грамота твоя? — сердито сказал Котой, — Они не купцы. Все купцами быть не могут. Не надо нам.
Учитель рассмеялся:
— Грамотным должен быть каждый. Теперь другая жизнь, не то что раньше. Теперь все равные.
— Все равно все разные, — стоял на своем Котой. — Тундровому человеку не надо жить, как живут другие люди. У него свой закон. Он по старому закону жить должен.
Аси слушал молча, не понимая, что нужно от них этому приезжему человеку.
Старик Аси спросил меня:
— Помнишь, в школе стоит прямо в коридоре парта такая здоровенная? Ее из Салехарда привезли на том пароходе, который школу доставил. Там еще стол старый стоит и шкаф, как в музее. Специально там поставили, чтобы дети разницу видели. Сейчас и не сравнишь. А пойдешь в контору рыбозавода, смотри, какие рамы. Рамы тоже из той первой школы. Ее быстро поставили. Плотники собрали за несколько дней. Повесили двери, вставили стекла, покрасили полы, и караван ушел. Учителя стали всем говорить, чтобы детей отдавали учиться. Не хотели люди. Страшно было: как от себя детей отпускать? Меня отец пустил сначала, а потом снова забрал. Я-то стал по-русски понимать маленько уже. Однако большой уже был. Родителям помогать хотел. Ушел из школы. Однако только двадцать детей собрали. Потом-то несчастье случилось.
Школа была поставлена неудачно. Черный мыс — штормовое место. Осенью пришло сильное ненастье. На берег день за днем накатывались валы, с грохотом ударяясь в берег. Берег размывало на глазах. Пласты земли, прорезанные вечным льдом, сползали в воду, рушились, открывая воде дорогу все дальше и дальше. Школу могло смыть во время особенно жестокого шторма. Пришлось занятия прервать после зимы. Снова пришел караван, опять приехали строители и разобрали здание. Решили перевозить его в поселок Гыду, где строился рыбозавод. Переправить ее не довелось. Налетел буран, какого боялись, и смыл почти весь материал в Гыданскую губу.
Аси усмехнулся чуть заметно.
— Тогда Котой очень радовался, говорил: «Это духи так сделали. Духи мстят пришлым людям. Они мстить будут и тем, кто их слушается». Боялись люди. Однако совсем по-другому жизнь пошла.
Гыданские школьные работники считают «Черномысский период» предысторией школы на полуострове. Сами они делят собственно исторический школьный период на два этапа: до постройки котельной и после постройки. На первый взгляд незначительное событие — введение в эксплуатацию центрального отопления — сыграло важнейшую роль в организации народного образования на Гыданском полуострове. Представьте себе: большой корпус интерната, современное школьное здание — и везде печи. Здесь в неотапливаемом доме жить не сможешь, и учиться тоже. Печей много. Надо много дров. В безлесной Гыде дрова привозные. Привезти бревна во время короткой навигации — тоже еще не решение проблемы. Их потом надо пилить и колоть. Да и после этого к каждой топке, жадно пожирающей драгоценные дрова, много раз в день необходимо принести несколько охапок топлива и следить, чтобы печи работали. Смотреть, кстати, чтобы от них дома не горели. Все это в зданиях, где много детей, а дети есть дети.
Работники интерната не могли одни справиться с хозяйственными делами. Школьники были разбиты на бригады. Старшие могли выполнять работу потяжелее. Младшим поручали что-нибудь нетрудное.
Времени это все равно отнимало порядочно.
В летописи школы есть такие строки: «Ежегодно огромные трудности возникали с подвозкой воды и продуктов. Свой транспорт — две лошади — не обеспечивал выполнения и половины всех работ, особенно в период осенних дождей. Летом на реке устанавливали насос и проводили временный водопровод во все помещения. Он действовал до морозов. У лошади Машки появился жеребенок, и культбаза подарила школе тоже своего жеребенка. Таким образом, гужевой транспорт школы увеличился на две головы». Вот так мало-помалу налаживалось хозяйство школы, которая сейчас по праву считается одной из лучших сельских школ округа.
Особенно трудно было обращаться с углем, который стали завозить в качестве топлива. Приходилось мыть все помещения школы вдвое чаще — дети всюду разносили уголь на ногах.
