— Завидую тебе. А мне еще надо одеться и ехать на званый ужин, да еще какой ужин!..
— У меня лицо… краше в гроб кладут, — заметила г-жа Зарагир.
— Мужчинам хорошо: даже когда они находятся на последнем издыхании, это по ним не видно. Ничто их не берет, — сказала г-жа Даже.
В эту минуту горничная принесла г-же Зарагир вечернюю газету и письмо.
— Смотри-ка, письмо от Луи. Наверное, он решил написать, чтобы попросить у меня прощения.
— Прощения?
— Да, в последний раз, когда он приходил ко мне, он вдруг уехал, не сказав ни слова, даже не поцеловал. Но я на него не сержусь: он бедняжка устал почти не меньше, чем я.
Она вынула письмо из конверта, развернула, положила на туалетный столик, пробежала первые строчки и расхохоталась:
— Ну, что я говорила, вот послушай:
«Дорогая, будь снисходительна и прости, что я ушел в тот день так рано. Я знаю, где мое сердце, но не знаю, где моя голова. Мне приходится слишком много работать, мало сплю и у меня остается все меньше свободного времени. Как я могу в таких условиях быть самим собой, быть счастливым, когда обстоятельства мешают мне думать только о твоем счастье. Твое счастье! Дорогая, я хочу, чтобы ты была счастлива, так надо, таково мое желание, и мое мучение…»
В левой руке г-жа Зарагир держала гребень и, читая, плавно проводила им по волосам.
— Какой мужчина! Какая преданность! — проговорила г-жа Даже.
— Он убивает себя, — ответила г-жа Зарагир и продолжала чтение вслух:
«И я опять должен тебя огорчить: мне не удастся приехать в Париж в следующую субботу. В Вальронсе мы принимаем зарубежных коллег, и я должен присутствовать. Как видишь, лишаюсь твоего общества не для своего удовольствия.
Что интересного? Очень жарко, вокруг высохло. До пяти часов обычно изнемогаю от жары. К счастью, ночью прохладно и ужинаем мы почти каждый вечер на воздухе. Вчера я даже был, — поверишь ли? — на пикнике в окрестностях Дантеля (Дантель, сколько воспоминаний!), на берегу озера, у соседей, несколько странноватых людей, с чьими сыновьями я в детстве дружил. Но ни одного из них не было на пикнике, о чем я очень сожалел. Праздновали семнадцатилетие их сестры Леопольдины. Она бы тебе очень понравилась».
— Он думает только о тебе, — перебила г-жа Даже.
«…Она танцует, пишет стихи и сочиняет песни, которые сама же отлично исполняет. К тому же простодушна невероятно, как бывают простодушны некоторые рассеянные люди. Глядя на нее, я все время думал о тебе. Ведь тебе я обязан тем, что стал понимать людей, их наивность и поступки, все то, чего раньше избегал. Ты научила меня всему. Без тебя, без прожитых с тобою лет, я бы скучал на этом провинциальном ужине и вернулся бы в Вальронс, злясь, что потерял целый вечер. Кстати, погода была отличная. Так же, как было летом в Австрии: озеро, музыка, синяя ночь, белое вино, помнишь? Сердце сжимается».
— Он все он сводит к тебе, — еще раз перебила г-жа Даже.
— Ах, не перебивай больше, прошу тебя, — воскликнула г-жа Зарагир и продолжала: «… Вчера звезда тянула за собой невидимый корабль с луной, парус его был почти круглым и, когда все вокруг нас трепетало и мы слышали шепот июльской ночи, я видел тебя в твоем доме, в Париже. Самые невинные чувства порой вызывают в нас угрызения совести. Да, я видел тебя и чувствовал себя виноватым в том, что испытывал удовольствие от того, что был там. Женщина должна опасаться не чьих-то глаз, не чьих-то рук, не чьих-то волос, а таинственных струй в природе, власти молчания и созерцания, не боящегося расстояний. Но ты не должна бояться, что я тебя забуду. Кстати, что касается забвения: мне надо не забыть тебе сказать, что родители Леопольдины, возможно, пошлют ее этой осенью в Париж завершать музыкальное образование. Она там пропадет. Я обещал, что займусь ею, и ты мне поможешь. Радуюсь за тебя: она забавная и тебе будет с ней интересно, я уверен.
Дорогая, даже если бы я умел писать, это письмо, не смогло бы в полной мере передать тебе, насколько моя жизнь здесь монотонна. Я боюсь тебе наскучить, но еще хуже другое: я только этого и боюсь. Я опасаюсь, что в этом году задержусь здесь дольше, чем обычно, и мне было бы спокойнее, если бы знал, что ты в эту жару находишься где-то за городом. Не меняй назначенную нами дату отъезда на юг. Поезжай вместе с четой Даже, а я приеду попозже. Умоляю, не сердись.
