— Как же в комнаты придется входить? Через окно? — легкомысленным тоном спросил я.
Леха молча покачал головой: «Ни за что!» — и с банкой ушел в дом. Уже в отчаянии я стал бегать с девочками, взбадривать щеночка (совершенно не справляется, сукин сын, со своими функциями!) и, когда смех и лай сделались практически непрерывными, пошел на кухню.
— Что ж теперь, — не выдержав легкого тона, заговорил я. — Из-за твоей чертовой хозяйственности все должно рушиться?!
— Что все? — пожав недоуменно плечами, спросил Леха.
— Для чего ты дачу-то строил? Чтоб дочка была счастлива, верно? И конечная цель уже достигнута — посмотри в окно! А теперь ради какой-то промежуточной цели ты хочешь порушить цель конечную, понимаешь?!
Взглянув в окно, я спросил у Кати:
— Нравится тебе, Катенька, с собачкой играть?
— Нравится, — робко пропищала она.
Мне немало приходилось в жизни интриговать, но впервые я интриговал с помощью трехлетней девочки и щеночка!
И все зря!
Не слушая меня, Леха опустился вдруг на колени и стал измерять пядями пол, что-то бормоча.
Расстроившись, я ушел в лес.
«Все ясно! — думал я, шагая по лесу. — Такой тип людей, — и ничего им не объяснишь! Преодолевая трудности, так привыкают к ним, что забывают о конечной цели, упиваясь трудностями как таковыми! И главное, нет никакой возможности им доказать, что девяносто девять процентов проблем и несчастий создают они себе сами, своими же руками!.. Хотя, с другой стороны, — несколько уже успокаиваясь, думал я, — будь Леха на каплю другим, не было бы дачи и вообще не о чем было бы дискутировать!»
Я спустился вниз, перепрыгнул ручей.
Да-а... Когда-то мы жили примерно в этих местах, посланные в студенческие каникулы на мелиорацию... Какое счастливое, безоблачное житье тогда было!
Днем с друзьями бегали по болотам, опрыскивая химикалиями чахлые кусты, вечером веселились... Потом я, не чувствуя никакой усталости, шел за двадцать километров, туда, где жила с яслями знакомая медсестра, и часа в четыре утра возвращался от нее обратно. Как раз тогда были белые ночи (как, впрочем, и сейчас, но сейчас я как-то их не заметил). Было светло, я шел напрямик по пружинистому глубокому мху, подходил к неподвижному озеру, спускался в гладкую холодную воду и плыл.
...Когда я вернулся на дачу, Катенька плакала, по лицу ее текли длинные слезы. Даша стояла молча. Жена спускалась с крыльца, толкая перед собой коленом набитую сумку.
— Что, едете уже — мимоходом спросил Леха, отрываясь от пола.
Жена, не глядя на него, кивнула.
— ...Ну, так позвоните? — не выдержав тишины, проговорил он.
Я сунул руку в окно, мы молча обменялись рукопожатием.
— Дашенька, бери Рикки, — светским тоном проговорила жена.
Даша постояла неподвижно, потом сняла со стула поводок и пристегнула к ошейнику щеночка.
Песик упирался, жена тащила его, ошейник сполз ему на уши...
— Матери скажем, что он на машине нас до станции довез! — после долгого молчания сказала жена, когда мы шли уже по дороге.
Я кивнул.
— Ну ничего! — говорила в электричке жена. — Зато пожили все-таки на свежем воздухе!
— Мне не понравилось в этот раз, что погода холодная, — тараща для убедительности глаза, произнесла Даша.
Домой мы приехали поздно, молча попили чаю и легли.
— Ничего! Я уверена, все как-то устроится! — безмятежно сказала жена.
«Конечно! — подумал я. — Обязательно! Как тут может устроиться-то?! Приучил ее в свое время ни в чем не видеть трагедии, и сам теперь на этом горю!»
«Что ж делать-то? — лежа ночью без сна, думал я. — Что Даше сказать, когда она утром проснется? Старалась, так хорошо закончила второй класс, удивив всех обстоятельностью и серьезностью; так мечтала интересно прожить каникулы, и вот из-за разболтанности родителей придется ей провести лето между мусорными бачками и пивным ларьком!»
Утром я спустился по лестнице к почтовым ящикам, посмотреть, нет ли какого-нибудь письма. В последнее время почему-то я все ждал какого-то письма, даже замочек на ящике сломал, чтобы быстрее можно было запустить руку, — но письма не приходили.
Я спустился... В одной из дырочек ящика что-то белело! Вынув, я сразу разорвал конверт. Письмо было от двоюродного брата Юры.
