Гонения на тамплиеров, обвинённых в том, что они предали веру, для защиты которой был основан их орден, напоминают нам о других примерах, показывающих, как далеки были рыцарские идеалы от реальности. В теории идеальный рыцарь должен был, как гласит текст XII века, «защищать Церковь, бороться с изменой, проявлять глубокое почтение к священнослужителям, оберегать бедняков от несправедливости, хранить мир на своей земле и быть готовым пролить кровь за своих братьев, а если потребуется, то и положить за них жизнь». Такому высокому идеалу вполне соответствовал «совершенный во всём, благородный рыцарь» Чосера. Не менее достойный образец рыцарственности в реальной жизни являл собой сэр Роберт Омфрэйвиль, правитель северной марки[49] на границе с Шотландией, о котором мы знаем по рассказам одного из тех, кому довелось служить при нём. Сэр Роберт, рыцарь ордена Подвязки, вел безупречную жизнь, отличался неунывающим и любезным нравом, в битве он был подобен льву, но притом настолько справедлив, что даже шотландцы, против которых он сражался, в спорных случаях обращались к нему за советом и уважали его решение больше, чем решение своих судей; сэр Роберт был сравнительно небогат, однако великодушен в своей щедрости и необычайно добр: он даже никогда не бранил слуг прилюдно, не желая позорить провинившихся перед их товарищами. Такие люди были редки во все времена, и Пётр Пахарь требовал от заурядного рыцаря только того, чтобы он защищал Церковь, истреблял птиц и зверей, которые вредят урожаю на поле бедняка, и не притеснял своих арендаторов. Но даже это для многих было высшей добродетелью, какой им удавалось достичь; ведь те, кто предательски убил у алтаря Томаса Бекета, епископа Кентерберийского, тоже были рыцарями, как были рыцарями те, кто подобно сэру Джону де Уоренну, запрещал своим держателям-крестьянам прогонять забредших на поля оленей и другую дичь, и лишь очень немногие из рыцарей проявляли заботу о нуждах простых людей. Рыцарские идеалы на деле служили классовой идеологией: это был тщательно продуманный код учтивого поведения по отношению к равным и вышестоящим особам, в котором почти не учитывалось существование людей более низкого статуса.
Война, по своей сути, — грязное дело, она заставляет проявиться самые худшие свойства человеческой натуры. Но она также пробуждает в людских сердцах бесстрашие и стойкость, оставляя по себе память в виде преданий о славных подвигах, которые кажутся тем более доблестными и прекрасными, чем более мрачен исторический фон эпохи. Восхищаясь героизмом воинов, мы словно бы не замечаем ужасов войны. Всё это как нельзя более справедливо по отношению к войнам Средних веков: нас приводят в восторг мечи, копья, стрелы и сверкающие доспехи, созданные в те времена, когда мир не знал ни ружей, ни миномётов, ни авиационных бомб. Естественно, писатели отдают предпочтение прошлому, убеждая нас, что тогда на поле брани чаще совершались поступки, проникнутые духом романтики, и в целом складывается впечатление, будто по сравнению с войнами нашей эпохи средневековые войны велись куда более благородно и гуманно. Но это неправда. Знатный господин, который был почти что неуязвимый в своих дорогостоящих доспехах и мог, благодаря своему состоянию, рассчитывать на приличное обращение, если ему случится попасть в плен, действительно, меньше терпел от ужасов войны, чем приходится на долю военных в наши дни, когда пули не делают никаких различий, но для простых людей война одинакова во все времена. Представление о том, что «политика устрашения» — политика, при которой даже мельчайшие нарушения караются с беспощадной жестокостью, чтобы вселить ужас в сердца возможных врагов, — является недавним изобретением человечества и связана только лишь со Второй мировой войной, очень далеко от истины. Жестокость, непроизвольная или целенаправленная, сопутствовала войне всегда. Самые ужасные военные преступления, совершённые на территории Фландрии в XX веке, не идут ни в какое сравнение с той жестокостью, которую в XIV веке проявили в том же регионе испанцы. Под 1418 г. хронист говорит о том, что английские войска взяли Понтуаз, не встретив никакого сопротивления, а затем «как обыкновенно поступают с покорёнными городами, во множестве учинили великие бесчинства»; сорока годами позже, когда Реймс отказался снабжать провиантом английскую армию, войска англичан сожгли шестьдесят окрестных деревень и пригрозили горожанам, что спалят на корню всё зерно, если те немедленно не пришлют им хлеба и вина. Приблизительно в то же время Чёрный принц
