Жизнь Англии в Средние века - страница 47

» («свинина»). Тем, что современный английский язык представляет собой смесь из саксонских и французских слов, мы обязаны именно приходу нормандцев, им же мы обязаны исчезновением падежных окончаний и грамматических родов. Нормандцы и их саксонские подданные общались, в основном, на смешанном наречии из ломаного французского и ломаного же англосаксонского, в такой ситуации флексии обоих языков неминуемо искажались либо исчезали вовсе; и поскольку даже исконные носители языка употребляли разные флексии (падежные и т. п. окончания) в зависимости от диалекта, общая тенденция заключалась в полном отказе от их использования. К тому же при подобном смешении языков было не просто решить, к какому роду относится то или иное существительное, поскольку род почти никогда не был связан с сутью называемого явления. Как следствие, только современный английский язык имеет разумную систему грамматических родов: в англосаксонском языке слово «а wife» («жена») было среднего рода, в немецком языке это и по сей день так, а в современном английском о ней следует говорить в женском роде, и если француз должен сказать «son chapeau», независимо от того, говорит ли он о головном уборе мужчины или о последнем шедевре, красующемся на голове его супруги, то англичанин не заботится о том, какого рода само по себе слово «hat» («шляпа»), но задаётся более существенным вопросом о том, кто является её обладателем, и говорит «his hat» («его шляпа») или «her hat» («её шляпа»).

Процесс слияния английского и французского в единый упрощённый язык не был быстротечным. На протяжении трёх столетий после завоевания Англии норманнами эти два языка употреблялись как равноправные, и постепенно один из них вбирал в себя всё больше и больше слов из другого. Так продолжалось приблизительно до 1350 г., когда, отчасти из-за подъёма патриотических чувств в первые годы Столетней войны[38], английский язык начал выдвигаться на первый план и снова зазвучал в школах, в суде и в домах знати. В конце XIV века Тревиза писал: «Джон Корнуэйль, учитель грамматики, отказался от традиционного принципа преподавания, принятого в грамматических школах, и вместо французского стал объяснять на английском, его примеру последовали Ричард Пенкрич и все люди Пенкрича; и ныне, в одна тысяча триста восемьдесят пятом году от Рождества Христова, во всех грамматических школах Англии ученики забросили французский, теперь они учатся на английском; это хорошо, с одной стороны, и плохо, с другой: преимущество нового подхода состоит в том, что теперь дети овладевают грамматикой быстрее, чем, как и полагаю, в былые времена, но его недостаток в том, что ученики грамматической школы в наши дни знают французский язык не лучше, чем их левая нога, это не принесёт пользы тем, кому придётся побывать за морем и странствовать в чужих землях. Вот почему благородным господам и сегодня стоит учить своих детей французскому».

Литература того времени представлена произведениями трёх великих писателей: это — автор «Видения о Петре Пахаре», Чосер и Уиклиф.

Автором поэмы «Видение о Петре Пахаре» принято считать Уилла Ленгленда, родившегося неподалёку от Малверна где-то в начале царствования Эдуарда III, но на самом деле о нём мы не знаем практически ничего. Однако сама по себе поэма интересна во многих отношениях: она представляет собой долгое и местами запутанное аллегорическое повествование о человеке, который стремится отыскать Истину, чем напоминает «Путь паломника» Буньяна; повествование построено как описание вереницы видений, которые начинаются «майским утром на холмах Малверна». Поэту грезится, будто он идёт сквозь толпу, наподобие той, что собиралась в дни городских ярмарок, и вот нашему взору одна за другой предстают колоритные сцены из жизни далёкой эпохи; мы уже приводили в главе 2 описание весёлой компании, собравшейся в таверне, и таких зарисовок в «Петре Пахаре» немало. В целом поэма носит характер сатиры или проповеди, обличающей пороки судей, правительственных чиновников и священников, словом, общественную ситуацию в последние годы правления престарелого Эдуарда III и на заре царствования малолетнего Ричарда II