Одним из пунктов учения лоллардов был тезис о всеобщем равенстве людей, тех же взглядов придерживалась и Церковь, как в теории, так и, в значительной мере, на практике. Теоретически Церковь была полностью демократической организацией. Сын крестьянина, став священнослужителем, мог достичь положения епископа или даже папы и возвыситься над всеми европейскими государями. Единственный англичанин, когда-либо носивший папскую тиару — Николас Брейкспир (папа Адриан IV), — был сыном скромного горожанина из Сент-Олбанса, а кардинал Уолсей — сыном мелкого фермера. Даже у виллана был шанс достичь таких высот, если ему удавалось получить у лорда разрешение на то, чтобы принять духовный сан. И в теории Церковь так же точно смотрела на всех мирян, будь то богатые или бедные, как на равных и равно карала их грехи, хотя в реальной практике церковных судов дело могло обстоять иначе, в чём можно убедиться на примере протоколов судебных заседаний в Кенте в 1292 г.: в то время как простолюдины были приговорены к суровому наказанию, сэр Томас де Марине получил разрешение заплатить штраф, ибо «рыцарю не приличествует подвергаться публичному наказанию». И всё-таки Церковь была способна противостоять светской знати и старалась не допускать, чтобы сильные мира сего злоупотребляли своей властью над бедняками. И как бы далеко ни отклонялась Церковь от христианских идеалов, всегда было немало достойных священнослужителей, которые утверждали эти идеалы словом и делом и были оплотом истины и справедливости.
Другим пунктом, в котором практика существенно расходилась с теорией, было религиозное просвещение. Считалось, что каждый должен был знать «Paternoster» («Отче наш»), «Creed» («Символ веры») и «Ave Maria» («Богородицу») на латыни или на английском языке. Тем не менее многие вырастали, не выучив даже такой малости, и ещё очень и очень многие не имели ни малейшего представления о смысле латинского богослужения, которое они регулярно слышали в своей церкви. И никого не удивляло, что священники зачастую были не более сведущими, чем их прихожане. На протяжении всего Средневековья раздавались сетования на удручающее невежество многих духовных лиц. Священник Слот (Sloth — букв, «лентяй») из «Видения о Петре Пахаре» признавался:
Я был служителем Церкви, тридцать зим я был приходским священником,
Но я не понимаю нот и не умею петь, я не могу прочесть жития святых, написанные на латыни;
Я гораздо лучше сумею выследить зайца на лугу или на вспаханном поле,
Чем перевести первый псалом и растолковать его прихожанам.
Я могу собрать дружескую компанию, могу вести счета графства,
Но в требнике или в папском эдикте я не смогу разобрать ни строчки.
Конечно, это могло быть всего лишь поэтическим преувеличением, однако инспекторская проверка, проведённая в 1222 г. в семнадцати приходах Беркшира, показала, что пятеро священнослужителей не только не понимают содержания мессы, но даже не могут её пропеть, и, как свидетельствуют другие документы, такое положение дел не было редкостью. В 1552 г. епископ Хупер выявил во время поездки по вверенным ему землям «десятки священнослужителей, которые не могли назвать автора молитвы Господней и не знали, где её следует искать». Рассказывают, что Луи де Бомон, ставший в 1316 г. епископом Даремским, «совсем не понимал по латыни и даже с трудом выговаривал латинские слова. И вот, когда по ходу церемонии посвящения ему следовало произнести слова обета, он не смог прочесть их, несмотря на то что его начали обучать этому ещё за несколько дней до торжественного события; добравшись в конце концов с посторонней помощью до слова “Metropolitan”, которое, многажды переведя дыхание, он так и не сумел отчётливо произнести от начала до конца, новоявленный князь Церкви сказал по-французски: “Пусть будет принято, как прочитано!” Все присутствующие пребывали в изумлении и горько скорбели о том, что такой человек будет посвящён в сан епископа. В другой раз, когда Луи де Бомон совершал рукоположение и не мог выговорить словосочетание “in aenigmate”, он воскликнул по-французски, обращаясь к тем, кто стоял рядом: “Клянусь святым Людовиком, такое мог написать только полный болван!”»
