– И все равно скажи спасибо сестре, – хмыкнул лейтенант, поднимаясь. – Если бы не она, я бы вас тут не нашел. Припереться на стройку на шпильках – это, Лена, тупо до гениальности!
– Ты нашел нас по следам каблуков? – догадалась я.
– Ну! Прям классика жанра! – Таганцев весело ухмыльнулся и снова посерьезнел. – Так, красавицы, нам с ребятами тут надо внимательно осмотреться, поработать, а вам бы по сто грамм и в кроватку. Давайте-ка по домам.
– С радостью, – я заворочалась, встала. – У меня там машина…
– У магазина, я видел, – кивнул Костя. – Сами доберетесь?
– Вполне.
Пошатываясь и поддерживая друг друга, мы с Наткой ушли со стройки.
– Ты обратила внимание? Никаких табличек со стрелочками на стенах уже нет, – сказала Натка, сидя в машине.
Пока я разогревала мотор, она смотрела на шлагбаум оставленной нами стройки и хмурилась.
– Очевидно, таблички были частью ловушки, – кивнула я.
– И этот парень, который вел нас… Я ведь его видела в отделении, – сказала Натка.
– В смысле? – я развернулась к ней. – Он что, действительно полицейский?
– Не знаю, он в штатском был, но отирался в участке, когда я заявление писала. Может, следил за мной, а может, и впрямь там работает, – Натка широко зевнула и плаксиво сморщилась. – Вот чего они на меня взъелись, Лена? Ведь не просто заперли – убить пытались, разве нет? И тебя тоже…
– Я-то просто за компанию.
– А меня за что?
– Думаю, ты развила слишком опасную для них активность, – рассудила я, аккуратно выезжая на дорогу. – Ты стала энергично искать Галину, нашла ее фото, других пострадавших, сестру-судью привлекла… Никто от тебя такого не ожидал.
– А они думали, я дура?
– Ну-у-у… Признайся, ты не производила впечатления умницы. Хорошенькая, глупенькая, вроде как без связей, без мужа-защитника, обычная мать-одиночка. Они же как раз таких и обманывали – то дедушку, то бабушку, то вот тебя…
– Только обманутый дедушка тихо помер, обманутая бабушка догнивает в приюте, а я дала мерзавцам бой! – Натка снова зевнула, пристроила затылок на подголовник да так и уснула – с самодовольной улыбкой на губах.
Была уже не ночь – раннее утро, небо на востоке окрасилось розовым, машины по улицам сновали деловито и бодро, водители – и я в их числе – наслаждались дорогой без пробок…
Я привезла нас к Наткиному дому, тихо остановилась у подъезда, заглушила мотор и некоторое время сидела, глядя на спящую сестру. Улыбка на ее лице уже растаяла, губы кривились и вздрагивали, на гладких бледных щеках отчетливо виднелись разводы подсохших слез, подкрашенных потекшей косметикой. Так я и знала, что эта хваленая водостойкая тушь – рекламный миф…
Пискнула, открываясь, дверь подъезда, на крыльцо вышла какая-то тетка с собакой, и обе сделали стойку на мою «Хонду». Должно быть, сидя в машине с выключенным двигателем, я выглядела подозрительно. Надо было будить Натку, высаживать ее и ехать домой. Вместо этого я снова завела машину, сдала от подъезда во двор, развернулась и поехала совсем в другую сторону.
Получасом позже я остановилась в другом дворе, покосилась на посапывающую Натку, вылезла из машины и, приставив руку козырьком ко лбу, посмотрела на нужный балкон. Вовремя: там как раз появилась крупная темная фигура. Она вздернула руки, как пленный фриц, опустила их, снова вздернула, опять опустила.
– И-раз, и-два, и-три, – посчитала я и после «и-четыре» тоже подняла руку и приветственно помахала.
Во дворе в ранний час было пусто, так что человек на балконе меня быстро заметил. Он прервал свою физкультуру, перегнулся через перила, присматриваясь, кивнул и скрылся в комнате. Я подошла к подъездной двери, она загудела и открылась: меня пригласили войти.
Когда я поднялась на нужный этаж, дверь квартиры уже была приоткрыта, и за ней солнечно пламенел оранжево-золотой атласный халат.
– Доброе утро, Леночка, – распахнув дверь шире, произнесла Тамара Тимофеевна так спокойно и доброжелательно, словно мое внезапное появление тут в седьмом часу утра было делом совершенно обычным и абсолютно нормальным. – Физкультурник мой в душе, сейчас подойдет, а мы с тобой чайку пока…
