– Это потому что сейчас ночь, – сказала я сестре и самой себе в утешение, забыв, что Натка меня не слышит – у нее вата в ушах. – Люди боятся соваться на стройку в темноте, а утром кто-нибудь обязательно придет, вот увидишь…
Сами-то мы увидеть уже ничего не могли – оба мобильника-фонарика, используемые поочередно, полностью разрядились. То ли от переживаний, то ли от усталости, то ли действительно от нехватки кислорода кружилась голова и звенело в ушах. Натка нашла в темноте мою руку и требовательно подергала за рукав, я вынула из ушей заглушки и услышала:
– Все, я выдохлась, надо поспать, а ты стучи еще, если можешь, мне это нисколько не помешает…
Пугающе сиплый голос отдалился: Натка ушла в другой конец контейнера, там, судя по грохоту и ругани, напоролась на стол, забралась на него и кое-как устроилась на ночлег.
Я придвинула свой стул поближе к двери, пристроила висок на холодное железо и принялась отстукивать морзянкой: три тире, три точки, три тире… Сигнал SOS. Может, слишком затейливо для нашей ситуации, зато эргономично – не нужно тратить много сил. Вообще-то тратить уже нечего…
Постучав какое-то время и в кромешной тьме полностью утратив представление о том, где я нахожусь и как долго тут пребываю, я сама не заметила как отключилась.
Пробуждение оказалось пугающим: в ухо бухнуло так, словно мне в висок из пушки выстрелили!
От неожиданности впору было заорать – я и заорала. Оказалось – правильно сделала, потому что снаружи тоже послышался крик, полностью матерный, но при этом радостный.
– Спасите! Помогите! – завопила я уже осмысленно и так громко, что в дальнем конце контейнера заворочалась и, кажется, свалилась со стола разбуженная Натка. – Выпустите нас!
– Выпустил бы, да ключа нет, – сказал знакомый голос. – Но это мы решим. Лен, это ты там?
– Таганцев! – я чуть не расплакалась. – Миленький! Да, это я!
– Это мы! – в дверь с разбегу шумно влепилась Натка, у которой на радостях вдруг прорезался голос. – Костенька, родненький, выпусти нас отсюда!
– Выпущу, выпущу… Вы живые, целые?
– Да, да!
– Ну, потерпите еще немного, тут нужен спец с инструментом…
Таганцев замолчал, видно, ушел, и еще какое-то время – по-моему, вечность! – мы с Наткой нетерпеливо ждали развития событий. Потом лейтенант вернулся, скомандовал:
– Девчонки, отойдите подальше!
Мы отошли, и за дверью загремело, зашумело, истерически завизжало.
– Он спиливает замок! – покричала мне в ухо Натка.
Я кивнула и пригладила растрепанные волосы. Представляю, какой у нас сейчас видок…
Снова зашумело, заскрипело, и вдруг в глаза ударил острый свет. Я охнула и закрылась ладонью, а голос Таганцева рявкнул:
– Да убери фонарик, идиот! – и стало ясно, что наш друг там не один.
В самом деле, меня под оба локтя подхватили чьи-то крепкие руки, потянули на свет, закружили, усадили на что-то твердое, закутали в мягкое, теплое.
– Натка! – позвала я, мучительно жмурясь.
После абсолютной черноты ловушки обыкновенная ночная тьма, подсвеченная звездами, луной, одиноким фонарем и разноцветными городскими огнями за периметром казалась праздничной и яркой, как дискотека.
– Я здесь, – где-то рядом откликнулась Натка.
– Костя! – позвала я нашего спасителя. – Ты вообще как тут оказался? Каким чудесным образом?
– Ну, привет! – передо мной появилось лицо Таганцева, присевшего на корточки. – Я же говорил, что вернусь – и мы встретимся, вы не могли подождать? Я приехал – тебя дома нет, Натки тоже, телефоны вне зоны, пацан в панике, кричит: «Стервелла озверела!» При чем тут мультик про собачек, я не понял?
– Про мультик потом объясню, ты как нашел нас?
– Так Сенька же вспомнил, что вы намылились ехать к какой-то подружке соседской бабуси, я к ней сходил, к другой старушенции съездил, а у той, слава богу, с памятью все в порядке, она мне и сказала: назначил, мол, им встречу какой-то следователь у новостройки на Монтажной, где «Пятерочка», – Таганцев покрутил головой. – Ну, Елена Владимировна, вот от тебя я такой дурости не ожидал! Ладно бы Натка…
– А что Натка, все Натка да Натка, – сипло заворчала сестрица, бесцеремонно потеснив меня на бетонном насесте. – Подвинься, Ленка… Между прочим, если бы я не включила при той старушенции громкую связь, никто бы не узнал, где мы!
