Какой тяжелый ледниковый год -
Те, кто кончал со мной, почти повально
Тогда оставили -- казармы рот,
А многие -- и жизнь, как тривиально.
Тогда и я планировал исход
Из армии, хоть это не похвально.
Из армии, хоть это не похвально,
Тогда я благовидно изошел,
Не Пешков -- не пешком -- в Москву пришел,
И было все в Москве провинциально -
Из замкнутого стало коммунально,
Страх быть услышанным не отошел,
Но в элоквенции себя нашел,
Все завитийствовало вдруг нахально,
Былую стенку заменив иной -
Без битых лбов, но с вывесом фамилий,
Пытались подружиться и со мной,
Но я бежал, хотя не без усилий,
Чтоб в белизне запятнанных воскрылий
От злобы дня бежать, бежать душой.
* * *
Нет ничего скучней, клянусь душой,
Чем лжесвидетельствовать в странном роде
Квасного реализма на исходе
Литературы подлинно большой,
И потому поэт, поэт с душой,
Не приспособивший себя к погоде,
Быть строже долженствует по методе,
Чем спекулянты пробы небольшой.
Поэтому в последний раз орально
Предупреждаю тех, чей строгий взгляд
Забрел сюда немного машинально -
Тотчас оставить мой ленотров сад:
Их отсылаю к Матери, назад,
Хотя, должно быть, это не похвально.
Добавлю, что, как было б ни похвально,
В шестидесятниках застряв ногой,
Приветствовать грядущее другой, -
И это упразднил я бесскандально.
А с теми, кто со мной здесь изначально,
Я непараболической дугой
Вернусь к ручью, поросшему кугой,
К его струям, сияющим астрально.
Пятидесятый год едва прошел -
Для полной правды подлинных известий
Смотри подшивки "Правды" и "Известий" -
Хотя б ты в них меня и не нашел
В пыли моих воронежских поместий,
Откуда я пока не изошел.
Пока я лишь слезами изошел
Вдали кумиров, список их недлинный
Давно я начал тетушкой Ириной -
Я в 55-м к Тетушке пришел.
Затем А.И. А.И. от нас ушел
Году в 52-м под гвалт осиный,
Раздутый умной теткой Валентиной,
Поскольку к ней он как-то все не шел.
Прискорбно! Он единственный нашел
Дорогу в наши новые пенаты,
С ним были фокусники, акробаты.
Он сразу и до всех сердец дошел,
Он возбудил восторги и дебаты.
Что было делать -- он от нас ушел!
Куда б, А.И., от нас ты ни пришел -
Пусть пахнет жизнь тебе, как мятный пряник,
Тебе -- наилегчайшему из нянек -
Да будет путь и вовсе не тяжел.
Молю Эдгара По, чтоб ты нашел
Везде восторги Шурочек и Санек,
Чтоб новый твой сынок или племянник
Не заключал в себе надмирных зол.
Лишенный принципов критериально,
Нас пошлостью леча от маяты -
Живешь ли ты все так же беспечально?
Все так же ль будишь вздохи и мечты
В любом углу, где б ни явился ты -
И все там, как в Москве, -- провинциально?
Не знаю. Я живу провинциально,
Мой слух лелеет песнь про чудеса:
Там степи одеваются в леса,
А здесь язык рассмотрен гениально.
В большущей спальне, где лежим повально,
Пока не жнет морфеева коса,
Произрастают в полночь голоса,
Живущие не близким -- тем, что дально.
Шесть корпусов построены в каре,
В восточном корпусе, в огромной спальной,
Мы шепчемся в холодном октябре.
Нам виден двор с его стеной спортзальной,
Весь утонувший в лунном серебре -
Рай, замкнутый отвне и коммунальный.
Мы жили замкнуто и коммунально,
Не зная жалоб, не терпя рацей.
Теперь я понял: это был Лицей,
Как бы прочтенный нами досконально.
Вдали Двора и родом и зонально,
Вне досяганья фрейлин и цирцей,
Мы жили с обществом теодицей -
Различье это не принципиально.
У нас бывал разнообразный стол,
Учителя, не ниже прочих сортом,
Питали нас науками и спортом.
Мы ездили в театр и на футбол,
И слог у многих вовсе не был стертым,
А большинству мундир и просто шел.
Пока от темы вновь не отошел -
Из педагогов, кроме Ермакова,
Вам назову, пожалуй, Кортунова,
С которым я историю прошел.
По химии я превосходно шел -
Там Мацюком заложена основа.
Терентьев математик был -- другого
Такого я б, конечно, не нашел.
Вели немецкий Лейцина, с ней -- Басин,
И, предпочтя рунический подзол,
Из недр органики, стыдливо красен,
Я в басинскую область перешел.
Но басинский восторг был не всечасен:
Я в элоквенции себя нашел.
Кто в элоквенции себя нашел,
Кто знает: соль земли -- софист и ритор, -
Тот в синтаксисе честный композитор,
