Я полагаю, это была магия – изначальная дочеловеческая магия, которая за множество столетий дала нам ведьм, целителей и ясновидящих.
Совершенно бесстрашно молодой мистер Биллингс встал посреди кровавых останков Ванессы Чарльз, наступив одной ногой на раздробленный позвоночник, и запрокинул голову.
– Теперь вы сможете объединиться! – воскликнул он. – И я тоже смогу стать частью вас!
Мне пришло в голову, что я стал свидетелем такого же важного генеалогического события, как момент деления первой клетки на две новые. Или появление на суше первой рыбы, выбравшейся из первобытных болот. Или произнесение обезьяноподобным существом первых нечленораздельных слов. Будущее всей планеты зависело от этого решающего момента. Не только будущее, но и прошлое. Мы пришли сюда, кто целенаправленно, а кто по неосмотрительности. Не поздно ли еще отказаться?
Висящая у меня над головой тварь со щупальцами погрузилась в черноту тени, вслед за ней отправились светящиеся глобулы. На их месте осталось гигантское ядовитое облако, такое холодное, что оно светилось ледяным светом. Йог-Сотот, три в одном, Нечестивая Троица, из которой были созданы древние. Ад-на-Земле. А Мазуревич, являвшийся дьяволом, был его повитухой.
Мир прежде не имел для меня особого смысла. Все мы находились на этой планете, вращавшейся в космосе, по причине, которую никто не мог объяснить. Но теперь, когда я стоял в ледяной тени Йог-Сотота, на каждую тайну человеческой жизни, на все наши суеверия и религии, казалось, был найден ответ.
Фундаментальным фактом нашего существования на этой планете являлось то, что мы не были первыми. Нашу фольклорную память будоражили привидения, галлюцинации, мифы и странные суеверия. Время творения, как называли его аборигены. Прошлое время. Время до нас – когда Землей правили Древние.
Низкий барабанный бой буквально бомбардировал уши, когда черная тень постепенно опускалась на молодого мистера Биллингса. Вокруг него потрескивали молнии, между пальцев били разряды. От волос летели искры. Он исступленно кричал, а облако опускалось все ниже и ниже. Изо рта у него, как из сварочного аппарата, вылетал сноп искр.
– Я буду править вами всеми! – кричал он нам. – Я буду жить вечно и править вами всеми!
Не говоря ни слова и даже не взглянув на меня, Миллер бросился к алтарю. Бурый Дженкин кинулся было за ним, ударил по воздуху когтями, но не рискнул идти дальше.
– Сержант! – закричал я. – Сержант!
Но Миллер уже изо всех сил карабкался на гору костей. И я внезапно понял, что он пытается сделать. Только один человек, – объяснял молодой мистер Биллингс, – только один человек сможет, как и Древние, охотиться на вас и пожирать вас. Но что, если этим человеком станет не молодой мистер Биллингс? Что, если этим человеком станет…
Миллер бросился на Биллингса и со всей силы швырнул его на окровавленные останки Ванессы Чарльз. Биллингс в ужасе закричал, но Миллер ударил его ногой. Один раз, а потом еще, еще и еще. Биллингс заскользил вниз по крошащемуся склепу из детских костей, пока не свалился на спину у стены часовни, задрав ногу вверх.
Миллер встал на его место. Выражение лица у него было крайне странное. Блаженное, мученическое, но при этом вопиюще удовлетворенное. Как будто он, наконец, удостоился чести оказать обществу некую услугу. Неудивительно, что он поверил в Бурого Дженкина с самого начала. Он был почти святым.
Холодная черная туча с ревом опустилась на него, словно театральный занавес. Какое Йог-Сототу дело, какого человека она окутает? На мгновение глаза у Миллера засветились, потом по всему телу забегали электрические разряды, волосы встали дыбом, руки вытянулись в стороны. А затем гигантская черная туча с грохотом взмыла вверх, в ядовито-желтое небо. Раздался утробный звук такой силы, что я скорее не услышал его, а почувствовал – по боли в ушах. Вскоре боль прошла.
Ошеломленный Биллингс начал карабкаться, спотыкаясь, на гору костей, пока не достиг окровавленной опустевшей вершины.
– Меня! – закричал он в небо. – Меня! Вы должны были забрать меня!
– Et maintenant pourquoi?
