Я взял его за руку и сжал:
– Я в порядке. Меня поцарапал Бурый Дженкин, вот и все. Этот детектив прав. Возможно, придется наложить швы. А ты как? Ты в порядке?
Дэнни кивнул.
– А другой мужчина… что с ним случилось?
Я посмотрел на входную дверь. Она словно освободилась из рамы. Последний офицер покинул дом.
– Закрыть или оставить открытой? – спросил он.
– Что?
– Дверь. Закрыть ее или оставить открытой?
– Открытой.
– Это произошло, да? – спросила Чарити. – Нечестивая Троица? Она возродилась?
– Да, – ответил я. – Молодой мистер Биллингс хотел стать… он хотел стать ее частью в некотором роде. Но в последний момент Миллер оттолкнул его и занял его место.
Чарити, казалось, задумалась.
– В таком случае вашему Миллеру предстоит множество странных путешествий в неведомые человеку места. В каком-то смысле вы должны ему завидовать.
– Спасибо, мне и здесь хорошо. Где Лиз?
– Лиз заперлась у себя в комнате. Пока она нам не угрожает. Но скоро она станет намного сильнее. Три ее сына начнут расти у нее внутри, и я уже не смогу ее контролировать. Я и сейчас мало что могу сделать.
– А помнишь, ты предлагала подождать, пока она родит, и после этого уничтожить ведьмовскую сущность, которая в ней живет. Стоит ли нам это делать?
– Это единственный способ остановить ведьмовскую сущность и не дать ей вселиться в другую женщину, потом в следующую, а потом, наконец, в Ванессу Чарльз. Это единственный способ изменить будущее, которое ты видел.
– А другого варианта нет?
– Такого, чтобы быть абсолютно уверенным в успехе, нет.
Какое-то время я молчал, раздумывая.
– А что? – спросила Чарити. – У тебя есть какие-то опасения?
– Опасения? – Я до сих пор не мог привыкнуть к ее взрослой манере общения. – Да, опасения у меня, конечно, есть. Я видел, что случилось с Ванессой Чарльз. Она была очень толстой, просто огромной, и все эти твари шевелились внутри нее. А потом ее буквально разорвало на куски.
– И что? – спросила Чарити. Лицо ее ничего не выражало.
– Вот этого я и боюсь. Я не хочу, чтобы Лиз через это прошла. Не хочу, чтобы ее разорвало на куски.
Чарити надолго замолчала, потом заговорила:
– Ты понимаешь, какую ответственность возьмешь на себя, если не уничтожишь эту сущность раз и навсегда? Понимаешь, что, если выживет хотя бы одна ведьмовская сущность, Древние всегда смогут вернуться?
– Да, я своими глазами видел эту тварь – Йог-Сотота. Но, может быть, если мы так убиваем свой мир, если воздухом станет невозможно дышать, а вода в морях загустеет от химических отходов, – может, мы этого заслуживаем?
– Тогда какое тебе дело, что будет с Лиз? – спросила Чарити.
– Конечно, мне есть дело. Она мне нравится. Нравится в любом случае. Может быть, я даже люблю ее.
– Тогда, конечно, можно попробовать другой вариант, – сказала Чарити. – Ты можешь вернуться в то время, когда она впервые появилась здесь, и все изменить.
– Как изменить?
– Как хочешь. Выбор за тобой. Но, если она не останется здесь, если в нее не вселится ведьмовская сущность, которой была одержима Кезия, и если ты не дашь ей зачать Нечестивую Троицу, она будет спасена. Даже если ведьмовская сущность останется в живых.
– А мы не можем сжечь дом? Если ведьмовская сущность прячется в доме, может, проще его поджечь?
– Она все равно выживет – в золе, в земле. Ее можно уничтожить лишь в момент рождения трех сыновей. Когда она отдает всю свою силу детям. Когда она совсем слаба.
– И как ты уничтожишь ее? – спросил я. – Что ты сделаешь? Наложишь какое-то заклятие?
Чарити улыбнулась и покачала головой:
– Нет, есть только один способ: ты позволяешь ведьме вселиться в тебя, позволяешь ей заползти к себе в душу, а потом… – тут она сделала пальцем режущий жест по горлу, – ты умираешь, и забираешь ведьмовскую сущность с собой.
Я уставился на нее:
– Ты собираешься сделать это? Ты хочешь убить себя?
– Это единственный способ.
– Тогда забудь об этом. Я не собираюсь стоять рядом и смотреть, как Лиз разрывает на куски, а ты перерезаешь себе горло. Даже не надейся. Забудь.
– Я готова сделать это, – заявила Чарити.
– Может, ты и готова, но я – нет!
– Ты уверен?
– Да, – ответил я. – Я уверен.
