Чёрные в разверзающейся глубине, серебристые сквозь мгновения прозрачных гребней, мчатся по мерно шагающему океану альбакоро – большие рыбы со скорбно сжатыми ртами.
Ночью вышли на место.
Это было чудом: почти сутки определять свои координаты только по солнцу и звёздам, пятнадцать часов идти без навигации, по счислению, и найти в пустынном океане подводную скалу всего лишь в милю длиной представлялось невозможным, но эхолот равнодушным скрипом извлёк из бездонного небытия недолгую полоску двухсотметровой глубины.
Гектор торжествовал: последнее точное место судна, от которого им пришлось вынужденно идти по океану вслепую, вычислил он. И дохлого кита почти под форштевнем вовремя заметил тоже он…
На испанском тунцелове выключили сигнальные огни, начали разворачиваться. Было хорошо видно, как там на вертолётную палубу вышел негр в красных шортах.
– Уверен, ребята злятся, что нас за собой сюда приволокли.
Капитан наощупь вытащил из стойки бинокль. Так же, не отвлекаясь от «испанца», добавил:
– Гекки, будешь еще мой бинокль крутить – накажу. Понял?
«Ну вот, опять Гекки… Как только получу штурманский диплом, так сразу же – только взрослое имя…»
Гектор усилил своё утреннее любопытство восьмикратной просветлённой оптикой и стал рассматривать близкую серо-жёлтую тушу кашалота.
Остров гниющего мяса тускло блестел кусками ещё сохранившейся кожи, но ближе к воде она была полностью объедена акулами и редкие волны с наветра лениво приподнимали пласты грязного жира. На бамбуковом шесте, воткнутом в горб, корчился задубелый флажок с номером.
– Итак, началось…
Капитан резко опустил бинокль.
– Пусть механики готовят главный двигатель к запуску, ты смотри за птицами и за коллегами. Как только они начнут сыпать невод – играй аврал. Я сейчас вернусь…
Удивиться изобилию команд Гектор толком не успел.
На палубе испанского тунцелова ревнул крохотный стеклянный вертолётик, постриг разгоняющимися лопастями воздух и торопливо подпрыгнул в небо. «Испанец» потянулся за ним, быстро рос за низкой кормой белый бурун. Почти прямо по его курсу, над большим пятном ряби на спокойной воде неровным далёким дымком кружилась стая птиц.
Гектор выскочил на крыло мостика, взглянул наверх, где в самом солнце тихо жужжал вертолёт.
«Птицы! Вот же они, совсем рядом, над нами! Не меньше, чем над „испанцем“! Так, птицы имеются, а где же тунцы…?!»
Этот миг Гектор запомнит навсегда.
Ну, если и не навсегда, так до тех пор, пока будет принимать эту жизнь, как принимал её тогда, в свои семнадцать с половиной лет. Запомнит надолго.
Всё сразу: ответственность, азарт, одиночество растерянного мальчишки в огромной и пустой рулевой рубке…
Он решился.
Красная гашетка аврала оказалась неожиданно тугой. Чтобы хоть чуть-чуть заглушить тревожный рёв, оправдать, объяснить своё вроде бы самовольство, он закричал. Быстрое эхо странно усилило его голос. Над палубой разнеслось, раскатилось, подбросило суетливо падающих птиц: «Тунцы!!!».
Запомнит Гектор эту минуту ещё и потому, что никогда больше не услышит он такого радостного и громкого голоса Капитана.
Охота началась!
…По первой стае их корабль прошёл на малом ходу.
Метров за пятьсот тунцы нырнули; толчея, поднятая высокими плавниками, мгновенно успокоилась. Подходили к тому месту вслепую.
Капитан, спустившийся с верхнего мостика, напряженно молчал у иллюминатора, держал бинокль, микрофон висел рядом на задрайке окна. В полуобороте побелевшими пальцами Капитан жал рукоятку машинного телеграфа. Дистанция для замёта была уже потеряна, нужно было искать новую стаю. Гектор притих в левом углу рубки.
Ремешок бинокля, туго намотанный на запястье, неудобно врезался в кожу недавно завязанным узлом. Полуденное солнце заглядывало в каждую морщинку океана, освещало все грани мелкой зыби. Тунцов не было. Нагревался бинокль. Капитан вдруг протянул руку.
– Слева по борту…
Гектор выскочил на крыло мостика, даже не пытаясь прикладываться к биноклю. «Вот же они, близко…».
Фыркнули неожиданными всплесками в медленно отбегающей от форштевня прозрачной воде несколько жёлтых плавников. Мелькнули голубые тени в густой темной глубине…
