К моему великому счастью, Коля торопился и, почти на бегу заглотив еду и опрокинув рюмашку, тут же убежал.
– Надеюсь, не он тебе был нужен, – сказала умная Лара.
– Да, не он. Хотя... чем черт не шутит.
– Так ты все-таки насчет чего?
– Лар, я знаю, что у вас жила девочка из детдома. Такая белобрысая, курносая…
– Сколько лет она уже с нами не живет, но мы виделись! Она давно не белобрысая и не курносая.
– Как это так?
– Нос сделала.
– Кому?
– Тупица ты, Женька! Себе, кому же еще. Это нам не на что зубы сделать, а другие носы сочиняют.
– Вы общались с ней после того, как она ушла?
– Деньги-то ей платили до восемнадцати, но не ей, а нам. Вот за деньгами и приходила. Потом несколько раз контрамарки просила.
– Эти визиты… Они не были косвенным извинением?
– Чтобы Ксюша перед кем-то виноватой была?
Ты что? Нет, конечно. Даже в День прощения, попросив прощения, она тут же сказала, что ни в чем никогда не была виновата, – Тяжелый случай.
– А каким боком…
– Это имеет отношение не ко мне, а к Але Сорокиной. Просто они ушли в поход на яхте, и Аля нашла-таки книгу, которую двадцать лет назад потеряла в одном месте, куда ее завлекли обманом.
Ну, угрозы насилия, издевательства типа зубного бура, слова всякие, чтобы убиралась куда-то. Но завлекли они тем, что действительно когда-то было.
В Новгороде, на Празднике детской книги.
– Есть на яхте похожие люди?
– Нет. Кто отпадает по возрасту, кто по внешности, кто потому, что был в другом месте.
– И кто был в другом месте?
– Опер Леха, Алин дружок.
– Я его хорошо знаю. Чудесный парень, хоть и мент. Да, он не может иметь отношения к такому.
А ты, собственно, что ищешь?
– Понимаешь, Аля еще далеко, на Онеге. Но она попросила меня прикинуть к носу связи людей, которые на яхте. Может, не они сами участвовали в этом, а просто взяли книгу у знакомых? Хотя…
Аля ушла с мужем в лес, оставив книгу на месте, а когда вернулись, книга была подменена такой же, но без особых примет. Даже Егор, это муж, засомневался в Але. А потом эту книгу достал со дна Гаврила, зять Егора, он нырял за темными очками, уронил их.
– Значит, все гораздо хуже, чем просто знакомые. А кто там был на борту? Ну хоть один, кого я знаю?
– Леха и Ирина.
– Какая Ирина? Уж не та ли, что училась с нами на первом курсе?
– Она.
– Тогда зачем ты пришла ко мне с этой темой?
Давай лучше о жизни, выпьем, закусим.
– Лара, перестань изголяться! Я очень серьезно спрашиваю тебя, что ты думаешь об Асе.
– О Ксюхе я думаю плохо. Ее пороки растут вместе с ней, и это процесс необратимый. А что касается книги на борту… Ты что, сама не поняла?..
– Кое о чем догадываюсь, но, боюсь, я пристрастна. Когда тебе не нравится человек, ты валишь на него все грехи. А это есть нехорошо.
– Значит, ты знаешь все.
– Думаю, да. И все равно Ася меня интересует.
– Книгу могла принести Ирка, потому что она заказала Алино приключение. Ты хоть понимаешь, с чем была связана Ирка?
– Да. Мне намекнули, а я сложила два и два. Ну то есть все сошлось. Хата для явок у нее была, а поиздеваться над Алей она попросила своих друзей.
– Жаль, Аля не рассказала этого мне… Хотя мы тогда, наверное, работали в Новосибирске… Уж я бы…
– И все-таки расскажи мне об Асе.
– Я не могу особо ругать ее. Мы не имели права брать на воспитание ребенка, потому что не в силах воспитать даже кошку. И потом... ты, я знаю, не веришь в то, что зачастую вырастает то, что родилось. Конечно, если ты не Макаренко и кто там еще.
Иногда я думаю, что человек рождается с каким-то преступным или безумным геном родителей в крови.
Ты можешь двадцать лет прикармливать крокодила, но зазевайся – и он тебя съест.
– Неужели с девочкой было так плохо?
– С нами как с родителями было плохо. Мы верили в картбланш, на котором мы, якобы интеллигенты, напишем свое.
– А теперь подумай очень серьезно и скажи: ты догадывалась, или подозревала, или знала о романе Ксюши с Иркиным Ванькой?
– Что-о?!
– Что значит твое «что»? Ты возмущаешься, удивляешься или…
– Я удивляюсь, но не возмущаюсь. Я видела его несколько раз в школе, они с Ксюхой учились в одной школе. Я сразу узнала его – это был вылитый Никита. Это был прекрасный мальчик, и что довело его… Если у него был роман с Ксенькой и об этом узнала Ирина… Ужас, ужас. Ага-а, теперь я понимаю, откуда в театр приходили эти письма.
