— Бог в помощь!
— Не слышу–у–у–у.., — Бог в помощь!!!
— Спасибо! Куда идешь, Семеновна?
— К Захарихе, квас пить!!!
Белая, выгоревшая под солнцем дорога ныряет среди ржаных полей. Куют что–то кузнечики. Носятся радостные шальные жеребята. Надо идти по этой дороге не сворачивая, и тогда придешь к бабке Захарихе, и она напоит тебя квасом.
— Эй, Семеновна! Куда идешь?
— К бабке Захарихе, квас пить.
— Кланяйся от нас!
Ситцевые сарафаны разбежались по полю.
— Семеновна, поди сюда! Мы тут тебе подарочек припасли! — кричит добрая молодая бабенка Павлюниха.
Как и всякая женщина, Семеновна любит подарки. Она останавливается и ждет. Павлюниха выносит в подоле маленького серого зайчонка.
— Сама поймала, — хвастается она, — хорош мазурик?
— Это ты мне? — Семеновна обомлела.
— А кому же? — Павлюниха поднимает зайца за уши и смотрит; как он молотит в воздухе маленькими трескучими лапками.
— Ему не больно за уши? — спрашивает Семеновна.
— Их только за уши и брать, — отвечает Павлюниха.
— Благодарствую от чистого сердца, — говорит Семеновна.
Доходит Семеновна до развилки дорог. Теперь–то она знает, куда придет по одной дороге и куда — по другой. А раньше не знала и забрела на колхозную пасеку. Ей онравились там маленькие цветные домики, и она попробовала узнать, кто в них живет. А потом ее, полуживую и распухшую, еле отыскал в кустах дед Захар. А бабка Домаша бегала по деревне и голосила. Другая дорога ведет к бабке Захарихе и деду Захару. Вначале будет веселая блестящая речка с березовой кладочкой, а потом и Смык.
В веселой речке дед Захар ловит налимов. Налимы живут под камнями, и дед Захар гуляет по реке в закатанных по колено портках и шарит под камнями.
— Бог в помощь! — кричит Семеновна.
— Бу–бу–бу… — отвечает дед Захар.
— А кого у меня есть… — интригующе сообщает Семеновна.
Дед Захар смотрит на зайца.
— Никак косой? Кто дал?
— Павлюниха поймала.
Дед Захар выходит на берег и садится на траву рядом с Семеновной.
— Ишь ты какой…
— Добрый заяц?
— Только жалко его, — говорит дед Захар, — суп с него варить мало радости, а мучить незачем… Маленький ишо.
— Я мучить не буду. Я буду любить. Скотину любить надо, — обещает Семеновна.
— А дома ему все ж лучше. Да и батька с маткой у него есть, им, думаешь, его не жалко?
У Семеновны тоже есть батька с маткой. Только так она их давно не видела, что позабыла начисто. Карточку вот прислали — по ней разве признаешь? И сестренка Алька у нее есть, та у другой бабушки, в другой деревне живет. До той деревни ехать — не доехать.
Да, бабка Домаша — хорошо, но и родителей бы тоже сюда, чтоб все вместе.
— Ну что ж, отпущу косого–то, — говорит Семеновна. — Пущай бежит до дому до хаты.
— Твое дело, — бубнит дед Захар.
Семеновна долго думает, потом с сожалением опускает зайчонка на землю.
Он сидит, прижав уши, и не двигается. Потом, осмелев, делает прыжок в сторону и бежит вдоль реки.
— Добрый был заяц… — печально говорит Семеновна. — Ну, пойду…
— Иди. Захарихе не говори, что меня на реке видела.
— Не скажу.
Последний раз дорога поднимается наверх. Солнце стоит высоко над головой. А когда оно зайдет за синий лес, надо будет возвращаться домой, а не то Семеновну хватится бабка Домаша и опять будет гонять по деревне хворостиной.
«И что это у меня за бабка такая, — думает Семеновна. — Что я, маленькая, что ли? Уже шесть лет стукнуло, а она хворостиной…»
Занятая тревожными мыслями, Семеновна идет и идет по белой дороге. Над Семеновной кружатся пчелы. И немудрено. Она, видно, напоминает им какой–нибудь цветок, такие у нее красные щеки. Красные, сладкие, сдобные. И платье тоже красное. Его прислала Семеновне городская мама, а бабка Домаша надставила рубахой деда Захара, потому что платье оказалось слишком коротким. «Курам на смех», — сказала она. Семеновна смотрит на свою тень. Тень тонконогая, большеголовая. Это потому, что волосы Семеновны стоят мягким пушистым колоколом дымного цвета. А вся Семеновна — цветная.
