На это нечего было возразить. Но все очень удивились, что у микадо явилась воля и он выразил желание произнести речь. Подобной вещи не видали с тех пор, как генерал Иоритомо, в царствование Тсутси микадо, отразил вторжение монголов и получил за это подвиг титул сегуна. С тех пор сегуны царствовали от имени микадо, которые никогда не думали отнимать скипетра, переданного им в другие руки. Неужели истинный государь пробуждался наконец от своего долгого сна? Неужели он хочет взять в свои руки власть и самолично управлять государством? Министры переглядывались между собою, почувствовав смутный страх, другие из них тайно сочувствовали Гиэясу, другие остались верны династии микадо, но у них не хватало энергии, и они опасались всякого восстания против властителей армии.
Но если уж сыну богов пришла мысль повелевать, то приходилось повиноваться. Поспешили созвать вельмож и воинов в самый обширный зал замка. Микадо сел, скрестив ноги, на возвышении, окруженном маленькой оградой. Вокруг него расправили складки его платья; затем на полу сели вельможи, держа перед собой узкий и длинный веер, чтобы образовалась преграда между их взглядом и лицом государя.
Здесь были принц Нагато, Фару-Со-Шань — предводитель Небесных Всадников, Симабара, генерал Яма-Кава, все министры и все вельможи.
Го-Митсу-Но обвел собрание сердитым взглядом и надул свои щеки, которые были еще бледнее, чем всегда. Затем он так шумно вздохнул, как будто хотел сдуть крошки.
Наконец он заговорил грубо, немножко слезливо.
— Значит, — сказал он, — я больше не государь, я не представитель богов. Меня осаждают, меня оскорбляют, мою особу хотят взять в плен! Я удивляюсь, что вы еще живы! Что все это значит? Разве так поступают с божеством? Я — микадо, то есть верховный владыка, разве вы забыли это? Я сошел на землю для блага людей, тогда как я мог бы быть с моей семьей, на небе. Если будет так продолжаться, я покину вас. Как! Вы не дрожите? О чем же вы думаете? Разве вы не обратили внимания на гневные взгляды моих божественных глаз? Запомните, недавно гора вышла из моря внезапно перед островом Фатсисио, разве это не страшно? И не служит ли это признаком недовольства богов, вызванного людьми? Почва начнет колебаться, и все перевернется. Разве не выпал в окрестностях Осаки, через несколько дней после появления горы из воды, дождь волос? И не предвещает ли он несчастья? Или вы глухи и слепы? Вы закоренели в преступлениях? Вы ничего не боитесь, потому что не дрожите от моего гневного дыхания?
— Мы твои верные слуги, — сказал министр Правой Руки.
— Меня, Го-Митсу-Но, сто девятнадцатого из моего рода, — снова начал микадо, — оскорбили, и если земля не разверзлась на четыре части, то единственное потому, что мои ноги еще касаются ее поверхности, из-за меня она была пощажена. Да, люди, мои подданные, пришли в даири, выломали двери, хотели схватить меня и сделать сына богов пленником! И, чтобы скрыться от них, я должен был бежать. Микадо, бегущий от людей! Я задыхаюсь от негодования. Я погружу вас во мрак, я погашу солнце, опрокину моря и разобью землю на тысячу кусков.
— Мы твои покорные рабы, — сказал министр Левой Руки.
— Если вы мои рабы, то повинуйтесь мне! — воскликнул сын богов. — Я повелеваю, чтобы все было кончено, чтобы война прекратилась, и чтобы все пришло в обычный порядок.
— Божественный государь! Владыка нашей судьбы! — сказал принц Нагато. — Позволяешь ли ты мне говорить в твоем присутствии?
— Говори, — сказал микадо.
— Чудовище, именуемое Гиэясом, — сказал принц, — ничего не боится и оскорбляет богов, однако, если бы отданное тобою приказание было высказано ему перед лицом всей Японии, он был бы принужден повиноваться и согласился бы на мир.
— Объяснись! — сказал микадо.
— Я заявляю с прискорбием, — продолжал принц, — что, несмотря на многочисленные поражения, Гиэяс все еще сильнее нас, число его приверженцев растет с каждым днем; но оно быстро уменьшилось бы и вскоре все покинули бы его, если бы он осмелился открыто воспротивиться приказанию микадо, объявленному всенародно.
— В этом не может быть сомнения, — вскричали министры и вельможи.
