Она осторожно составила вопрос:
— Так Гуаньинь… на самом деле мертва? Я знаю, вы рассказали о произошедшем, но я все еще не могу поверить. Если она физически в том месте…
Мы не могли ей ответить. Ответа не было. Богиня милосердия обычно объясняла то, что мы не понимали.
Начало мысли трепетало в моей голове, но погасло из-за будильника. Телефон лежал там, где я его оставила, заряжался от розетки Цзи Хюн. Я поставила будильник для важного крайнего срока.
— Мне нужно увидеть того парня, — я вдруг встала.
* * *
Квентин тревожно расхаживал вокруг фонтана. Это была современная небольшая скульптура из черно-белых квадратов, стоящих под углами, словно шахматную доску разбили и перестроили. Солнце было обманчиво высоко. Оставалось несколько часов от длинных выходных.
— Джини, — сказал Квентин. — Не думаю, что сейчас время.
Наоборот. Поговорить с Аксом нужно было именно сейчас.
Он пришел поздно. Наверное, решил так проявить власть. Я села на край фонтана. Акс занял место рядом со мной, чтобы мы говорили, не смотря друг на друга, как шпионы. Он игнорировал Квентина.
— Ты долго думала, — сказал он.
— Да, — сказала я. — И я хочу услышать твою речь снова, а потом озвучить решение.
Акс отклонился, чуть не упал в воду.
— Что говорить? Будущее за теми, кто рискует. Те, кто не против сыграть. Все так просто.
Ветер мог сбить его, он был близко к воде.
— Как ты? — сказала я. — Ты рискнул, бросив колледж и присоединившись к Нексусу.
— Да, — сказал он, из его рта вытекал жидкий металл. — Я рискнул всем. Я был в списке на стипендию, так что то, что я бросил, лишило меня преимуществ и переродило новым человеком.
Акс не знал, но мои глаза пылали истинным взором в дюймах от его лица. Я отслеживала ложь, впервые использовала взгляд на не подозревающем человеке. Каждая неправда была ртутью, что лилась из его рта. Пузырьки слов были окрашены металлом.
— Нет гарантий, что это сработает для меня, — сказал он, ртуть лилась с губ. — Я выполняю сложный трюк без страховки.
— Акс, как твоя мама зарабатывает на жизнь? — спросила я.
Он был удивлен вопросом и тем, что я не спросила про его отца.
— Она — глава больницы в Андертоне, — сказал он. Это было правдой.
— Андертон, где живут предприниматели, — сказала я. — Ты знаешь, как моя мама зарабатывает на жизнь, Акс? Она — бухгалтер в компании принадлежностей для бильярда в Редпайне.
— О, — вежливо сказал он. — Там, где проезжает поезд?
— Ага, — сказала я. — Возле рельсов с большим вертикальным знаком, который нужно покрасить. Ей платят в конверте. Думаю, она на самом деле помогает владельцам хитрить с налогами.
Я видела, что мои слова уже перестали ему нравиться.
— Ладно. Ты рассказываешь мне это, потому что?
— Потому что у нас с тобой разное понимание риска, — сказала я. — Ах, работа, которую ты делаешь у Нексус, все для тебя значит?
— Конечно. Это мой смысл жить. Ты не можешь состоять в этой группе, если не горишь идеей. Иначе почему мы просим бросить колледж?
Да, бросить колледж, бла-бла.
— А что делать, если идеи не сработали? — спросила я. — Если результат не устраивает?
— Пробовать еще и еще, — сказал Акс. — Я бы не угомонился.
Пузырек. Еще ложь.
— И ты говоришь, что ты терпел бы поражение за поражением без конца, пока не постарел бы? — спросила я. — Ты не вернулся бы в колледж? Не получил бы диплом и безопасную работу? Не решил бы выделить год на путешествия? Уверена, твои родители поддержали бы такие решения.
— Конечно, я бы этого не сделал, — он был оскорблен. — Я сам по себе в этом мире. Мне не вернуться к прошлой жизни.
В этот раз металлический шар лжи был таким большим, что убил бы стайку птиц, будь он плотным. Я смотрела, как он пульсирует, а потом вернулась к разговору.
— Разница вот в чем, Акс, — сказала я. — Люди, как ты, могут позволить себе провал несколько раз. Мир тебя подхватит, стряхнет пыль и отправит в путь, ты ничего не потеряешь и не получишь. И ты будешь двигаться, пока не достигнешь результата. И если решишь сдаться, у тебя есть подушка, куда ты упадешь. Потому ты и говоришь «поражение — лучший учитель» и «поражение должно быть быстрым». Люди, как я, не терпят поражений, — продолжила я. — Никогда. Когда мы проигрываем, мы не падаем на мягкую поверхность. Мы с болью падаем на землю. Мы теряем слишком много. Мы не выживаем достаточно долго, чтобы все узнать.
