Жажда над ручьем - страница 5
Ф и л и п п. Как-то не хочется есть, тетя Шура. Как-то духовной пищи жаждется. Лучше-ка я пойду весло починю, пока они там академика охмурять будут. (Пошел.)
Ш у р а (строго). Подожди! (Делает ему бутерброд.) Гордецы вы все, а у самого при виде еды обильное слюновыделение начинается.
Ф и л и п п (берет бутерброд). Ладно… (Пошел.)
Ш у р а. А спасибо?
Ф и л и п п. Тетя Шура, спасибо. Ура лучшему другу советской молодежи! (Ушел.)
Ш у р а. А на самом деле они обыкновенные дети с отличным аппетитом… Поели?
С т о р о ж е в. Спасибо. (Улыбнулся.) Ура.
Ш у р а. На здоровье. (Собирает со стола.) Вот уж чего терпеть не могу — посуду мыть.
С т о р о ж е в. Я вам помогу.
Ш у р а (вдруг, бесшабашно). А, пускай ее стоит хоть до вечера! Отгул так отгул. Могу же я хоть раз побыть не хозяйкой, а просто женщиной?! А мужчины пусть меня развлекают.
С т о р о ж е в. Не гожусь.
Ш у р а. А вы сделайте над собой усилие. (Пауза.) Не вы, так я… Хотите, я вам альбом покажу? Семейная хроника.
С т о р о ж е в. Хочу. Только мне вовсе не скучно.
Ш у р а (дает ему альбом). Автобиография в картинках.
Сторожев листает альбом.
Тут все больше Варварины фото, в разном возрасте. Я раньше сама фотографией увлекалась. Видите — мутные какие, неконтрастная печать.
С т о р о ж е в. Это ваш муж?
Ш у р а (не сразу). От Вариного отца карточки не осталось. Мы с ним на фронте встретились, тогда не снимались для альбомов… Вдова войны, кажется, это так сейчас называется? (Пауза.) А теперь вам самое время спросить, почему я замуж не вышла потом, не так ли? Почему-то всех это ужасно интересует.
С т о р о ж е в (улыбнулся). Действительно, почему? (Серьезно.) Извините…
Ш у р а. Ничего, сама напросилась. Как вам сказать… Сначала война, из госпиталя сутками не выходили, дома — Варька ревет. Потом отдала ее в садик, думала — собой займусь, а она больше дома отлеживалась — ангина за ангиной, тогда дети хилыми были. В школу отправила — радовалась, вот тут-то моя личная жизнь и начнется, а на самом деле забот вдвое стало. Да и сейчас минутки свободной нет для себя… Может быть, Варя, может быть, война в нас никак не зарубцуется… Вот вам и вся биография. И без всяких картинок. (Пауза.) Давайте-ка лучше сюда, вам это ни к чему. (Отбирает у него альбом.) Ваша очередь.
С т о р о ж е в (улыбнулся). С чего начать?
Ш у р а. С чего хотите. И до того, как вы в Серебряный бор попали.
С т о р о ж е в. А это у нас в сорок первом москвич один был. Мы выходили из окружения — болото, лес. Больше месяца. Осень. Не помню, как его звали. Не важно, — москвич. А уже октябрь, и все время — дождь… Вот он-то и жил прежде в Серебряном бору. Болото, слякоть, никакой надежды почти, — а он все про свой Серебряный бор… Вам-то уж название это приелось, а если со стороны — удивительное!.. Только бы дойти — сухо, солнце, никакой войны… тишина, березы белые… Вот как мы с Женькой встретились — а ведь с тех самых пор, с окружения, не видались! — сразу сюда… Странно — а ведь берез-то здесь почти и нет, сосны. (Пауза.) Я плохой рассказчик.
Ш у р а (не сразу). Надо посуду вымыть. Сидите, сидите, сама. (Ушла.)
Возвращается Ф и л и п п.
Ф и л и п п. Никаких новостей?
С т о р о ж е в. Куда вы всё торопитесь-то?
Ф и л и п п. В фигуральном смысле?
С т о р о ж е в. Вы же философ.
Ф и л и п п. Подаю надежды.
С т о р о ж е в. Философ-иронист?
Ф и л и п п. Очень тонко подмечено. Знамение века.
С т о р о ж е в. Не слишком ли сильно сказано?
Ф и л и п п. А вы не одобряете крайностей, да?
С т о р о ж е в. Истины не лежат по краям.
Ф и л и п п. Кстати, они вообще не лежат. Они движутся, такая штука. (Подошел к столу.) Честно говоря, я бы чего-нибудь пожевал. (Ест.)
С т о р о ж е в. Почему вы все столько иронизируете?
Ф и л и п п. Изучаете идущих на смену?
С т о р о ж е в. Просто вы мне нравитесь.
Ф и л и п п. Солдаты братались, втыкая в землю штыки.
Из кухни слышен звон разбитой посуды. Входит Ш у р а.
Ш у р а (вытирая руки передником). Мое любимое занятие — бить посуду. Блюдо — надвое.
С т о р о ж е в. Говорят, к счастью.
