С т о р о ж е в (также). Значит, бери.
Б о р з о в. Если бы только это… (Заглянул через плечо Сторожева.) Ну и почерк у тебя! Пиши хотя бы крупнее… Белов-то мою кандидатуру и откопал, его идея.
С т о р о ж е в (перестал писать). Тем более.
Б о р з о в. Можешь не сомневаться, сразу найдутся умники — придраться к тому, что я тебя проталкиваю: приятельские отношения, личная заинтересованность, это уж точно. С первого же шага — конфликт с Беловым…
С т о р о ж е в (положил ручку на стол). Какого же черта тогда… Конечно, бери этого типа, не дури!
Б о р з о в (рассердился). Чтобы я тебя уступил им так, за здорово живешь?! Шиш! Я там все вверх дном поставлю! Пойду к Белову, прижму его к стенке, можешь на меня положиться. Вдвоем мы сила, вдвоем мы такого наворотить сможем! Ты что бросил писать?
С т о р о ж е в (снова принимается за анкету). Слушай, Женя, ты ведь даже не знаешь, какой я инженер.
Б о р з о в. Я знаю, какой ты парень! Кто меня из болота на горбу вытаскивал? Это, брат, почище любой характеристики!.. И не считай меня таким дурачком — я ходил в твой Госстрой, все про тебя выспросил, до зернышка. Еще неизвестно, отдадут ли они мне тебя, носятся с тобой как с писаной торбой. (Хлопнул его по плечу.) Будем осваивать Крайний Север, это мужское дело, Борька. И не будем пускать пузыри, друг моей невозвратной боевой юности!..
Возвращается Ш у р а с кофе.
Ш у р а. По-турецки, с гущей. Можно отцедить, конечно.
Б о р з о в. Нет уж, перейдем в магометанство.
С улицы входят В а р я и Ф и л и п п.
В а р я (весело кричит еще от калитки). Полная лажа! (Входит на террасу, садится в качалку.) Величайшая лажа всех времен и народов!
Ш у р а (Филиппу). Провалилась?!
В а р я. Но с каким треском!
Ш у р а (Варе). Перестань паясничать!
В а р я. Стипендии жалко — я в альплагерь собиралась.
Ф и л и п п. Прощайте, скалистые горы…
В а р я. Ладно, как-нибудь перебьемся, плевать.
Б о р з о в. Кто это вас завалил?
В а р я. Светило! Член-корреспондент.
Б о р з о в. Все-таки легче, чем если бы полный академик. Он еще в университете?
Ф и л и п п. Экзамены до двух.
Ш у р а. Вам-то что до этого, Евгений Сергеевич?..
Б о р з о в (взглянул на часы). В нашем распоряжении три часа. Хорошо, утром побрился, академикам это импонирует. (Филиппу.) Слушайте, Гегель-Фейербах, сбегали бы за машиной. Я мигом. (Сторожеву.) Кончай, Боря, я захвачу с собой. (Ушел в комнаты.)
В а р я. Удивительно, почему это всех так волнует? Я, например, спокойна. Ну, не поеду в горы, переживу. Осенью пересдам.
Ш у р а. В горы, положим, ты все равно будешь рваться, а я опять в кассу взаимопомощи кланяться пойду, я же знаю.
В а р я. Тем более.
С т о р о ж е в (оторвался от анкеты). Если речь о деньгах…
Ш у р а (в сердцах). Ах, вы ничего не понимаете, Сторожев! Разве это в первый раз такое с ней?!
Ф и л и п п (о Борзове). Он — сможет. Он все может.
С т о р о ж е в. Почему вы так думаете?
Ш у р а. Иди-ка лучше за такси.
Филипп пожал плечами, ушел.
(Варе.) Последний экзамен провалить — это же глупо!
В а р я. Ты предпочла бы, чтоб первый?
Ш у р а. Варя, не дерзи!
Возвращается Б о р з о в.
Б о р з о в. Идем, Варя. Нельзя заставлять ждать светила.
В а р я (вставая с качалки). Действительно — вдруг они в это время погаснут?
Б о р з о в. Борис, давай-ка сюда анкету, я на обратном пути в комитет заеду.
С т о р о ж е в (отдает ему анкету). Ладно, действуй.
Б о р з о в. Папку с этим делом на столе не оставляй. (Варе.) Пошли?
В а р я (встала). И пошли они, солнцем палимы.
Уходят.
Ш у р а (вслед им, серьезно). Ни пуха ни пера!..
Пауза.
С т о р о ж е в. Не знаю, Александра Степановна, но… если завалила, пусть бы сама и пересдала… Это ведь развращает, серьезно!
Ш у р а (жестко). Видите ли, Борис Андреевич, дорогой, дело не только в стипендии, хотя и это тоже, уж извините меня за меркантильность, — но ведь она столько готовилась!..
Возвращается Ф и л и п п.
Ф и л и п п. Большой пробойной силы человек этот Борзов. Бонапарт!
С т о р о ж е в. Между прочим, он мой старый друг. Со всеми вытекающими последствиями.
Ф и л и п п. Пожалуйста, я не возражаю.
Ш у р а.
