3
Та же комната в доме Максимовых.
Утро следующего дня.
У распахнутого окна стоял А н д р е й А н д р е е в и ч, рассеянно глядя в сад.
Вошел из соседней комнаты Ю р а.
А н д р е й А н д р е е в и ч (оглянулся на него). Белка… мы с ней уже давно друг за другом наблюдаем…
Ю р а. У нас даже на перекрестках знаки для водителей развесили: «Осторожно, белки» — на главной улице и то запросто через дорогу шастают.
А н д р е й А н д р е е в и ч (почти серьезно). Я-то в последний раз живую белку разве что в зоомагазине видел, на Пушечной, — перебирает лапками в колесе, торопится не опоздать бы неизвестно куда…
Ю р а (не тая недружелюбия). Вот видите! — а мама мне велела, чтобы вы со мной серьезно поговорили.
А н д р е й А н д р е е в и ч (отошел от окна). О чем же мы с вами будем?..
Ю р а (не скрывая насмешки). О жизни, я полагаю. Из опыта вашей биографии.
А н д р е й А н д р е е в и ч (скорее с любопытством, чем с обидой). Почему вы со мной все время как еж — колючки наружу?..
Ю р а (не отводя глаз). Что вы?! — у нас дома о вас так часто говорили, особенно мама. Все в пример вас ставили. Да и теперь та же музыка.
А н д р е й А н д р е е в и ч (улыбнулся). Поневоле заочная антипатия появится…
Ю р а. В седьмом классе в сочинении на вольную тему я вас даже как положительного героя подробно разбирал… но это было давно.
А н д р е й А н д р е е в и ч (несколько уязвлен). Не спешите менять убеждения, Юра…
Ю р а. Это мы с вами что — уже о жизни рассуждаем или пока так — вокруг да около?
А н д р е й А н д р е е в и ч (о лежащих на столе тетрадях). Анна Вячеславовна вчера дала мне просмотреть ваши тетрадки — черновики тех самых, что вы на викторину посылали…
Ю р а (схватил тетрадки со стола). Дались ей эти мои проклятые способности! — прямо пунктик, хобби какое-то стихийное! А мне просто задачки нравится решать, которые мы в техникуме еще не проходили! Игра ума, вроде утренней зарядки!
А н д р е й А н д р е е в и ч. В университет-то вы поступите, спору нет…
Ю р а (не скрыв огорчения). Только-то?!
А н д р е й А н д р е е в и ч. Если вы — о таланте… не берусь пока судить… Но это письмо от академика, конечно… Мама мне говорила.
Ю р а (усмехнулся). Письмо-то?..
Пауза.
А н д р е й А н д р е е в и ч. Каждый человек, Юра, — так всегда было и будет! — ищет себе места под солнцем.
Ю р а (серьезно, но не без вызова). Себе или — свое, Андрей Андреевич?..
А н д р е й А н д р е е в и ч (удивился). В чем тут разница?..
Ю р а (искренне). Чего уж яснее?! Себе, — значит, расталкивай локтями, наступай на пятки, жми на всю железку, только бы раньше всех до ленточки добежать…
А н д р е й А н д р е е в и ч (усмехнулся). Не без этого…
Ю р а. …а свое — оно мое, и ничье больше! Зачем оно кому-нибудь, на что?! Если я один и умею что-то такое, чего никто не знает и не умеет, никто лучше меня не сможет?!
А н д р е й А н д р е е в и ч (помолчав). Сколько вам лет, Юра?
Ю р а. Я — образца пятьдесят третьего года. А что?
А н д р е й А н д р е е в и ч. Что ж, мне остается только позавидовать вашей трезвости, здравости, что ли, суждений… Правда, я полагал, что вы — не вы именно, а вы, семнадцатилетние, — честолюбивее, наступательнее…
Ю р а. Ну, за этим-то дело не станет… так ведь и честолюбие разное бывает, например — в кредит и за наличные.
А н д р е й А н д р е е в и ч. И не поймешь, когда вы ерничаете, когда — всерьез…
Ю р а. А очень просто! За наличные — это когда я хочу, чтоб меня за то по головке погладили, что во мне на самом деле есть! А в кредит — пусть меня хвалят, хотя бы и за то, чего во мне сроду и не бывало, главное бы — хвалили.
А н д р е й А н д р е е в и ч (не сразу). Занятное поколение…
Ю р а. Не хуже других.
А н д р е й А н д р е е в и ч. А не приходило ли вам в голову, что это совсем не так легко — узнать, где оно, твое место, то самое — твое, и ничье иное? Что для этого может и всей жизни не хватить?..
