Жажда над ручьем - страница 29
А н д р е й А н д р е е в и ч (негромко, но убежденно). Потому, Анна Вячеславовна, что никогда еще и никому чужой опыт не приходился впору… Ведь все равно он бы мне не поверил. (Юре.) Хотя вы молодец и мужчина, и примите мои заверения.
А н н а В я ч е с л а в о в н а (резко). Уходите в кусты, Андрей Андреевич?!
А н д р е й А н д р е е в и ч. Не ухожу, Анна Вячеславовна, дайте срок… А сейчас (налил себе рюмку) я выпью за молодых, за Юру и… (подмигнул Ирише) и за ту, которую он себе выбрал… и вообще за молодых, они всё сделают лучше и разумнее нас, уж поверьте, Анна Вячеславовна, и пойдут дальше… так далеко, что нам их… (И вдруг он увидел на противоположной стене — гитару.) Это — что? Кто у вас играет?
А н н а В я ч е с л а в о в н а (растерянно). Никто. Старая, ничья гитара, висит себе и висит, пылится только…
Андрей Андреевич вышел из-за стола, подошел к гитаре, долго на нее глядел.
Просто удивительно, до чего вы сентиментальны стали… Сохранилась каким-то чудом, я о ней и позабыла…
Ю р а (насторожился). Только каждый день обтираешь с нее пыль…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (ударила ладонью по столу). Юрий!..
И р и ш а (насмешливо). Я думала — гитару недавно изобрели, Окуджава или Высоцкий…
А н д р е й А н д р е е в и ч (сильно). Что они понимают в гитаре?! (Снял гитару с гвоздя.)
А н н а В я ч е с л а в о в н а (резко). Юра и Вера, идите… на балкон хотя бы! Мне надо поговорить с Андреем Андреевичем!
Ю р а. Шептунов — на мороз.
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Идите!
И р и ш а (ему). Идем… тебя же просят!
Ю р а (вставая). Тем всегда и кончается — ребенка выставляют за дверь!..
Юра и Ириша вышли на балкон.
Анна Вячеславовна прикрыла за ними дверь.
Андрей Андреевич стоит, задумавшись, с гитарой в руках.
Пауза.
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Зачем ты это сделал, Андрей?
А н д р е й А н д р е е в и ч (не сразу). Не знаю. Я увидел ее и… все получилось само собой…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (без укора). В то утро мы сидели с тобой у причала — там, где сейчас парк, — и ждали парохода, он опаздывал, мы сидели долго, потом пароход пришел, но ты все не уходил и досиделся до того, что уже и сходни стали убирать, побежал, а гитару забыл… Ты помнишь то утро?
А н д р е й А н д р е е в и ч (не сразу). Помню.
А н н а В я ч е с л а в о в н а. Почему же ты не захотел повторить все то, что говорил тогда мне, — Юре?
А н д р е й А н д р е е в и ч (не сразу). Он сам должен сделать выбор. Это его право.
А н н а В я ч е с л а в о в н а. И это говоришь ты?! Ты, который уехал, уехал навсегда, потому что это было разумно и необходимо? И добился всего, чего хотел, и даже — ты сам это знаешь! — большего, чем хотел…
А н д р е й А н д р е е в и ч (мягко, но настойчиво). Все не о том ты, Аня, не о том…
А н н а В я ч е с л а в о в н а (не слушая его). Ты говорил — я очень хорошо помню, что ты сказал тогда! — ты говорил: «Я должен, я не могу не уехать, тут мне не взлететь… У меня есть моя цель, мое призвание, мой долг», — ты так и сказал: долг! И еще: «Мужчина должен идти напрямик, наперекор всему, только так он может выполнить этот свой долг!» — ты очень убедительно тогда говорил!
А н д р е й А н д р е е в и ч (не сразу). Я собирался — и это искренне, от сердца, я верил в это! — я собирался вернуться за тобой… я тебя любил и не мог без тебя, в это я свято верил!.. Учился и работал, спал по четыре часа в сутки, обедал через день, да и то с перебоями… Все ждал — вот встану на ноги, тогда ты и приедешь ко мне… А тут война, четыре года без конца, без края… и город — под немцами, ты эвакуировалась неизвестно куда, на все мои письма — «адресат не найден…». А после войны — опять университет, аспирантура, наука… будь она неладна… Когда карабкаешься в гору — не оглядываешься назад… И ты ведь не простила мне этого, я вижу! Не могла простить, не смогла, и спасибо, что не смогла, значит — любила тогда!..
А н н а В я ч е с л а в о в н а
