– Ты говоришь о Гэвине Харди?
– Нет. Сегодня мне приснился Мартин Белведер.
Эллис промолчал, выжидая.
– Думаю, что его скорее всего тоже убили.
Эллис не шевельнулся, очевидно, пытаясь осознать информацию.
– Почему ты так считаешь? – спросил он наконец.
– Две причины. Одна из них – Сфинкс.
Эллис мельком взглянул на кота.
– Продолжай.
– Дверь в кабинет Белведера была закрыта, но Сфинкс гулял по коридору.
Эллис задумчиво покачал головой:
– Говоришь, что нашла его у своей двери? И что он был непривычно возбужден?
– Верно. Сфинкс свободно гулял по центру, но при этом всеми силами старался беречь энергию. Свою.
– У меня сложилось впечатление, что он не слишком физически перенапрягается.
– Верно. Кот часто приходил ко мне в гости. Он любил лежать днем на моем подоконнике, потому что там всегда солнце. Но большую часть времени он проводил в кабинете доктора Би. Подозреваю, что Белведер любил Сфинкса больше, чем своих близких, включая и сына. Дело в том, что я почти уверена: он никогда не закрыл бы дверь кабинета, зная, что Сфинкс где-то гуляет.
– Не закрыл? Даже если бы ему предстояла важная беседа с кем-то?
Изабел поколебалась.
– Может, и закрыл бы, но после ухода собеседника снова распахнул бы, чтобы впустить кота.
– Если только не свалился от сердечного приступа до того, как добрался до двери.
– Верно. Но есть еще одна причина, по которой я думаю, что он убит. В мусорной корзинке рядом со столом не было баночки от йогурта.
– Почему это так важно?
– Где-то за час до смерти он пришел ко мне поговорить о сновидении, которое я анализировала. В руках у него была баночка лимонного йогурта. Он только что ее начал. Обожал лимонный йогурт. Но когда позже я обнаружила его тело, в мусорной корзинке не было ни одной пустой баночки. И ложки тоже. Тогда я была настолько потрясена смертью доктора Би, что не обратила на это внимания. Слишком спешила вызвать «скорую» и даже попыталась сделать ему искусственное дыхание. Но сегодня образ пустой корзинки для мусора вернулся ко мне в виде бездонного колодца.
– Что же, по-твоему, случилось с этой баночкой?
– Из своего сна я заключила, что кто-то скорее всего шприцем ввел яд в йогурт и отравил доктора Белведера. А позже вернулся, чтобы забрать улику.
Некоторое время оба молчали.
– Наркотики? – тихо спросил Эллис.
– Или лекарство, – добавила Изабел, передернувшись. – Доктор Би умер от сердечного приступа. Что, если кто-то воспользовался лекарством для остановки сердца? Это можно сделать с помощью ряда медикаментов, если увеличить дозу. Хотя обычный человек, возможно, ничего об этом не знает.
– Но мы имеем дело не с обычным убийцей, – возразил Эллис. – Скаргилл наверняка не только имел дело с медикаментами для исследования сна, но и умел пользоваться ими, когда работал в «Фрей-Солтер».
– В моем сне я видела Белведера, скорчившегося над письменным столом. Как в ту ночь, когда я его нашла. Дверь открывается, но в кабинет вхожу не я, а доктор Рэндолф Белведер.
– Парень, который кое-что знает о снотворных, – кивнул Эллис.
– И знаешь что еще? По-моему, там был кто-то еще, но я не видела лица.
– Возможно, твой спящий разум пытался поместить на место действия еще и Скаргилла, поскольку ты знаешь, что он в этом замешан. Но ты ни разу с ним не встречалась, поэтому и картинка получилась неясной.
– Пожалуй, ты прав, – согласилась Изабел, но в глубине души чувствовала, что это не так. Пришлось напомнить себе, что, хотя она анализировала десятки снов, все же впервые сама попыталась вести расследование во сне. А ведь у нее совсем не было опыта.
Изабел не высказала своих сомнений хотя бы потому, что все равно ничего не могла сделать.
– Что будет теперь?
– Завтра же еду в центр. Осмотрюсь немного, задам пару вопросов.
– Может, мне следует поехать с тобой? – оживилась Изабел. – Я все там знаю.
– Нет. Я не хочу, чтобы там знали, кто я и почему появился у них. Кроме того, ты завтра читаешь первую лекцию по методу Кайлера, а вечером – еженедельный прием для слушателей семинара, помнишь?
– Совсем забыла! – простонала Изабел. – И пропустить нельзя, иначе Фаррел разозлится.
