Палаткин действительно стоял на пороге, одной рукой упершись в косяк, а другой придерживая ручку двери. Заметив Юльку, он оставил косяк в покое и ласково обнял ее за плечи.
— Ну вот, нашлась наконец-то…
— А Сергей, оказывается, долго не мог найти наш экономический отдел. Весь первый этаж обшарил! — радостно защебетала Оленька. — Почему же ты ему не сказала, где наш кабинет находится?
— Потому что она меня сегодня не ждала, — Сергей слегка прикоснулся сухими губами к Юлиной макушке. — Юль, ты прости меня, пожалуйста, за самодеятельность… Я тут с твоими девушками поговорил… В общем… Ну, помнишь, ты вчера сказала, что тебе не верят, говорят, что все выдумываешь? Короче, я решил показаться и засвидетельствовать, что все на самом деле так, что я тебя люблю и так далее… И что это я должен гордиться тем, что ты со мной…
Она смотрела не на него, а куда-то в окно, но затылком чувствовала его дыхание, и этого было вполне достаточно. Она видела его и так, высокого, подтянутого, с этой ровной двухдневной щетиной и чудесной завораживающей улыбкой. Она видела его смешные ушки, низко посаженные на голове, слышала голос, заставляющий мягко вибрировать что-то у нее внутри. И она вспоминала видеокассету, залитую светом гостиную и его, сидящего в кресле и смотрящего на нее этим особенным странным взглядом.
— Зачем? Не нужно было этого делать, — произнесла она как в полусне.
— Конечно, не нужно. Мы и так тебе верили, — восторженная Оленька всплеснула белыми ручками. — А Сергей нам, кстати, конфет к чаю принес!
Почему это было «кстати», Юлька не поняла. Она перевела взгляд на Оленькин стол и увидела большую коробку «Ассорти», перевязанную узкой розовой ленточкой. Оленька, видимо, боялась прикоснуться к коробке, потому что та лежала так, как ее, наверное, и положил Сергей: на самом краешке, углом зависнув над полом. Палаткин продолжал придерживать Юлю за плечо и тихонько перебирал пальцами складки ткани на рукаве ее платья.
— Садитесь с нами чай пить! — вдруг спохватилась Зюзенко. — Правда же, Тамара Васильевна?
— Да-да, конечно, садитесь, — та неловко подскочила и начала суетливо разматывать чайник, путаясь в шнуре и от этого еще больше волнуясь. Когда последняя «мертвая петля» была распутана, злосчастное мулинексовское чудо вырвалось из дрожащих Тамара-Васильевниных рук, рухнуло на пол и покатилось по направлению к двери. Сергей отпустил Юлькино плечо, наклонился, поднял чайник и подал его бедной женщине, даже вспотевшей от волнения.
— Спасибо вам большое, — он улыбнулся мило и обворожительно, — но у меня, к сожалению, сейчас совсем нет времени. Как-нибудь в другой раз.
— А вы придете на вечер по случаю пятилетия банка? — снова встряла Оленька.
— Обязательно. Если Юля, конечно, возьмет меня с собой… Ну, все, до свидания. Очень приятно было познакомиться. — Он снова повернулся к Юльке и нежно поцеловал ее в висок. Ее вздрагивающие ресницы наткнулись на его губы и на мгновение замерли. И в этот самый момент она заметила ошарашенное и какое-то потерянное лицо Коротецкого. Юрий стоял в коридоре, не решаясь войти, и смотрел на нее испуганными и изумленными глазами.
— Все, мне пора, — Сергей оторвался от ее виска. — Я заеду за тобой часиков в шесть.
Она машинально кивнула и долго еще стояла у порога, наблюдая за удаляющейся по коридору одинокой фигурой Палаткина. Юлька не знала, всерьез ли он собирается за ней заехать или сказал это «на публику», и утешала себя тем, что для осуществления «плана» это уже не имеет никакого значения. Там, за ее спиной, жизнь в кабинете постепенно возвращалась в нормальное русло. Оленька, наконец-то решившаяся прикоснуться к коробке с конфетами, шурша целлофаном, вертела их и так и сяк и просила разрешения взять домой хотя бы парочку. «Для Виталика!» Тамара Васильевна сдавленно охала и сетовала, что ее больное сердце когда-нибудь не выдержит подобного стресса. Галина, молчавшая на протяжении всей этой сцены, так и не проронила ни слова. Юлька повернулась, только услышав звук, похожий на треск разрываемой бумаги. Черемисина стояла у стены и отрывала кусочки скотча, на которых держался календарь. Когда все клочки клейкой ленты были удалены, она свернула календарь трубочкой и поставила его в угол. Оленька пискнула что-то вроде «зачем ты это делаешь?», но Галина не обратила на нее ни малейшего внимания. Она подошла к Юльке почти вплотную, посмотрела ей прямо в глаза и внятно и четко, так что все смогли это услышать, произнесла одно-единственное слово:
