Олег было снова приготовился деликатно отвернуться, давая другу время справиться с эмоциями, которые должны его охватить, но Сергей решительно дернул его за рукав:
— Мужики, ну хватит уже. Не могу, не могу я вымучивать из себя то, чего не чувствую на самом деле… Ну, не на сцене же, честное слово. Так что кончайте соблюдать траур. Сейчас мы купим еще коньячку и поедем ко мне домой «продолжать банкет».
Они уже шли по коридору, обсуждая, какой коньяк лучше взять, когда сзади раздался дробный цокот каблуков. Девчонка, летевшая по коридору, была довольно хорошенькой, только, пожалуй, слишком худой, и Сергей уже приготовился отпустить по ее адресу пару шуточек, когда она неожиданно остановилась прямо перед ним. Это ему не понравилось. Как не понравилась и холодная решимость фанатки, горевшая в ее зеленых глазах. «Неужели и здесь вычислили?» — с тоской подумал он и собрался сказать девице что-нибудь холодно-вежливое, но отнюдь не располагающее к продолжению беседы, когда она вдруг заявила, что хочет с ним поговорить, с таким видом, будто имела на это полное право.
Сергей шел за ней по коридору и с мстительной радостью наблюдал за тем, как некрасиво повиливают ее худые бедра. Девица очень торопилась и еще, наверное, хотела казаться холодной и неприступной, отчего спина ее напряженно выгибалась, ноги не успевали за корпусом, и, в общем, она производила безрадостное впечатление. Он ожидал чего угодно: от наивно-детской просьбы поставить автограф на фотокарточке до откровенного предложения переспать. И поэтому несколько опешил, когда девица попросила его изобразить на публике Сергея Селезнева. Сначала он даже не поверил, ища в ее словах какой-нибудь подвох. Но она говорила очень искренне, и Сергей даже преисполнился брезгливой жалости к ней, худышке с острыми ключицами, так проигрывавшей в сравнении с красавицей Ларисой и все же стремящейся любым способом примазаться к звездной славе знаменитого Барса! Он уже собирался задать ей пару едких вопросов и спокойно уйти, когда девица вдруг заявила, что на самом деле терпеть не может Селезнева и от одного его вида ее начинает тошнить. Это уже становилось интересным! Сергей попытался рассмотреть ее повнимательнее, насколько вообще это позволял сделать тусклый свет лампы над кожаным диваном, и нашел, что она довольно симпатичная. И даже слово «девица», которое поначалу так удачно к ней приклеилось, захотелось заменить на более мягкое — «девушка». А еще он почувствовал легкую обиду за Барса, наверное, схожую с тем, что ощущают родители, ругающие непутевое дитя: пусть ребенок плохой, пусть глупый, пусть избалованный, но никто чужой не имеет права называть его дураком!
— Ну так что, вы поможете мне? — с надеждой в голосе спросила девушка, представившаяся Юлей.
— Да, — ответил он, вдруг подумав, что может получиться неплохое любовное приключение, продолжительностью так в недельку или в две. Да и, кроме всего прочего, интересно попытаться сыграть самого себя уже без глупых кривляний, тем более что «романчику» это придаст некую пикантность. Чем не достойное продолжение сегодняшнего вечера?
К друзьям Сергей вернулся уже минут через десять. Видимо, в глазах его зажегся особый азартный огонек, потому что Мишка уныло констатировал:
— Ну-у, закобелял, закобелял!.. Нам прямо сейчас по домам разъезжаться и освобождать тебе квартиру, или ты собираешься своей «мадамой» разбавить нашу дружную, мужскую компанию?
— Спокойно, мужики, — Селезнев помахал в воздухе ладонью, — это будет нормальная одноактная пьеса с прологом и эпилогом. Пролог вы сейчас видели, а первый акт начнется только завтра. Я звоню ей ближе к вечеру… Кстати, ее зовут Юля. Ничего девочка, правда?
* * *
Нельзя сказать, что предстоящий вечерний звонок этой самой Юле совершенно не волновал Сергея. Наоборот, он чувствовал здоровый азарт охотника, преследующего интересную дичь. Поэтому утром, натягивая джинсы, он опустил взгляд вниз, к ширинке и вполголоса проговорил:
— Ну что, друг, похоже, будет для тебя работа!
«Юля, Юля, Юлечка… Глазки у нее, конечно, ничего, и ротик сексуальный, а вот на попке не мешало бы добавить немножко мясца… Впрочем, так еще интереснее. Этакая девочка-прутик…»
