— Получается, что сейчас натяжки есть? — почему-то обиженно поинтересовался Мишка.
— Конечно, — Алла Кирилловна улыбнулась, подошла к своему столу и вытащила из ящика какой-то отпечатанный листок. — Но вы, мальчики, не расстраивайтесь. Это абсолютно нормально. У многих наших участников куда более серьезные проблемы…
— Нет, нам хотелось бы знать, в чем конкретно натяжки, — не унимался Михаил. — Вы только посмотрите на него: и лицо похоже, и фигура, и голос… Разве нет?
— Похожи, похожи. — Она подвинула листок на край стола и поманила к себе Сергея. — Вот, ознакомьтесь пока…
Селезнев взял листочек в руки, развернул его к свету и близоруко прищурился. Вообще-то зрение у него было превосходным, но манеру морщить лоб и щурить глаза он мгновенно придумал для того, другого Сергея, простоватого провинциала, решившего принять участие в конкурсе двойников.
— Так вот, мальчики, что я хочу вам сказать, — продолжила Алла Кирилловна, — есть такие мелкие детали поведения, которые сразу бросаются в глаза и позволяют отличить двойника, если он, конечно, специально не тренирован, от оригинала… Вот вы, Сережа, кем вы работаете?
— Тренером по карате в спортивной школе, — с ходу соврал он.
— И наверняка не часто бываете за границей?
— Да вообще ни разу не был…
— Я так и подумала, — администратор кивнула головой, но так сдержано, что не шелохнулся ни один волос в ее идеальной прическе. — Вы только не обижайтесь, Сережа, это ничуть не делает вас хуже и не лишает вашего бесспорного обаяния, но… В настоящем Селезневе есть некоторая изысканная надменность, хорошая избалованность, ощущение собственной значимости. В вас, извините, этого нет… Хотя, может быть, это и к лучшему?
Через десять минут все формальности были исполнены, Сергей подписал договор и пообещал явиться на генеральную репетицию шоу за два часа до открытия клуба. Из кабинета администратора они вышли веселыми, но несколько озадаченными тем, куда же за пять минут у Селезнева девались сразу и «хорошая избалованность», и «надменность», и «ощущение собственной значимости»…
… А субботний вечер действительно удался. Сергей, даже стоя на сцене, слышал лошадиное ржание Мишки и Олега и, воодушевленный их весельем, продолжал кривляться на полную катушку. Правда, его несколько удивило, что он не вошел даже в тройку призеров. «Нет, ну понятно, что члены жюри достаточно проницательны, чтобы заметить мою провинциальную неуклюжесть. Но заявить, что я — не очень похож, это, конечно, классика!» — размышлял он, уже переодеваясь в гримерке рядом с «Валдисом Пельшем». У соседнего столика «Харатьян» заканчивал смывать сценический грим, с наслаждением протирая чистым клочком ваты совсем юное, восемнадцатилетнее лицо. У мальчика был немного широковатый нос и совершенно счастливые глаза. «И я, старый дурак, ввязался в эту авантюру, пытаясь отнять у ребенка пальму первенства, — подумал Сергей, застегивая «молнию» на куртке. — Хотя мальчик-то победил меня влегкую, вот что странно!» Он уже предчувствовал, что сейчас попадет под прицельный огонь Мишкиных и Олеговых насмешек и ему придется давать объяснения по поводу безумной любви с Наоми Кемпбелл.
Ребята ждали его возле дверей гримерки. И на лицах их в самом деле было написано нетерпение гончих, почуявших зайца.
— Ну так что там, Серега, по поводу особых флюидов, которые исходят от тебя и притягивают женщин, секс-символ ты наш?.. Как ты говорил: «Из-за этого фокус не удастся. Меня сразу же узнают»?
— Да ну вас. Я же шутил!
— Нет, не шутил! — снова насел на него Мишка. — И эту свою шатенку, — он изобразил руками в воздухе очертания рельефной женской фигуры, — тоже от нас прятал… Нехорошо, Сергей, нехорошо!.. И когда ты с ней познакомился?
— Ну, наверное, когда подвозил ее на одном из трех своих автомобилей… Только вот запамятовал, на каком именно.
— На пылесосе «Бош», — мрачно рявкнул Олег.
Мишка и Сергей одновременно расхохотались. Селезнев, смахнув выступившие на глазах слезы, еще давясь смехом, проговорил:
— Кстати, про пылесос истинная правда. Вот говоришь с людьми честно, а они не верят!.. Это Лариска у меня выпросила…
