Длинного тут же передернуло и он красной девицей-вегетарианицей потупил взгляд.
— Не переживай, не котлетами едиными, ведь звезды-то остались. Сейчас махнем… Правда, есть одна загвоздка — язык управления у меня в мозгах отключился…
— И ты теперь не сможешь нажимать на все эти кнопочки, переключать эти тумблерочки, двигать рычажками?.. — ошарашенно посмотрел на него друг.
— Двигать, переключать и нажимать я, конечно, смогу, но насколько это будет правильно — вот в чем вопрос…
— А, может, вспомнишь, как ты это делал? Ведь опыт ты уже не пропьешь, водки-то не осталось…
— Ну, идем, попробуем, — Семен направился к рубке управления, фыркнув в сторону осьминогов: — А вы, набор для супа, пива и ухи, оставайтесь здесь, а не то… В общем, голод — не тетка!
За его спиной Фасилияс издал радостную трель:
— Нас не употребят!
Сородичи, мало знакомые с земным сленгом, в виду своей врожденной гермафродитности заметно расслабились, а Саньковский расхохотался.
— Слышь, шутник, идем с нами, будешь дорогу показывать!
Чувствовал ли себя Фасилияс хотя бы полупроводником-полусусаниным, осталось неизвестным, но вскоре они покинули шестую планету.
***
— Что это?! — вскричали головоноги, окружив, но, правда, все же держась на почтительном расстоянии от сородича, Тохиониуса и псевдотела инопланетян.
На их вопли к месту очередного происшествия снова начало подтягиваться население столичного поселка. Какой-то догматик даже вздыбился от возмущения и заскрипел:
— Это вопиющее нарушение — дважды подряд ЧП на одном и том же месте!
Еще несколько осьминогов сложили щупальца в ритуальном жесте, которому когда-то их обучил Святой Дух, оставивший на планете не только зловещие воспоминания, но и тайную секту своих поклонников, и зашипели:
— Так просто душа Фасилияса не успокоиться!.. Нужно предать его тело планете!..
— Как же мы его предадим планете, которую он, мало того, что предал, так еще и покинул? — хрюкнул подоспевший вместе с остальными старейшинами Кондониус.
— Ну, тогда хотя бы его чучело, — нашелся один из сектантов, демонстрируя, что сколько душу развитыми технологиями не убаюкивай, она все равно — потемки, расползающиеся вокруг первобытного костра.
— Сам ты чучело, — крякнул Герпересиус, протискиваясь в первые ряды, где его взору наконец-то открылась жутковатая картина. — А это кто?
— З-земляне… — сквозь свалившиеся на него напасти, материализовавшиеся комком в пищеводе, выдавил из себя Тохиониус.
— Давайте предадим планете хотя бы их! — радостно прощебетал сектант.
— Планета только для тех, кто на ней родился! — щелкнул на него клювом Кондониус. — Пусть их поглотит Пространство!
— Спокойнее, коллега, не надо путать космос с мусоркой, — Герпересиус приблизился вплотную к телам землян, принюхался и повернулся к Тохиониусу: — Я понимаю, что все мертвые не благоухают, но почему эти, если они сородичи, воняют по-разному?
Тохиониус поднял на него оторопелый взгляд, затем поднял его еще выше, и нижняя часть его клюва прямо-таки отвалилась. Практически одновременно у Герпересиуса под клювом запищало переговорное устройство. Он переключил его на прием и все вокруг вздрогнули от неподдельного волнения, сквозившего в целом каскаде вопросов, который старейшина обрушил на невидимого собеседника:
— Что?!! Нарушено околопланетное космическое пространство?!! Неизвестный корабль идет на посадку?!! Где?!!
— Вот он… — Тохиониус с трудом придал клюву естественное положение и ткнул им в небо.
Все сородичи задрали головы, а один из сектантов услужливо подсказал Тохиониусу:
— Грядет кара небесная!
Именно подсказал, ибо Тохиониус практически сразу узнал очертания корабля обитателей Понго-Панча, которые — сомнений быть не могло! — выследили-таки того, кто помог бежать гидам поневоле. И пусть земляне были хоть трижды похищены, то, что сделал он, Тохиониус, было ничуть не лучше, нежели этот гиднеппинг… Тем более, что гиды эти сейчас валяются на поверхности этой планеты и уже никогда никому ничего не расскажут. Более того, они — улика!
Тохиониусу отчаянно захотелось составить компанию своему отпрыску, где-то нынче тихому, спокойному и абсолютно безынициативному.
