***
Мария Саньковская сидела в кресле в доме Длинного и смотрела, как Самохин кормит рыбок. Чувствовалось, что священнодействует он не первый раз, и это ее как-то успокаивало. Все же есть на свете, думалось ей, нечто, не приемлющее кардинальности в любых ее проявлениях, будь то революция или же скачок в эволюции. Вот живут же себе рыбки полста миллионов лет и плевать им из океанских глубин в атмосферу на то, что где-то, далеко-далеко, есть космос, откуда на ее, Саньковской, семью практически регулярно сыплются инопланетяне и прочие беды, а она, дура, сама отправила Семена монстрам в пасть…
Да, она хотела доказательств и получила их… И что из того? Теперь ей предстоит растить этого монстра в одиночестве. Если придется, ведь он-то наверняка испугается при родах и запросто окажется в том, кто первым возьмет его в руки…
— Я буду рожать в воде, — произнесла вслух Мария.
Димка вздрогнул и густо сыпанул корма в очередной аквариум.
— Решительное решение, — робко пробормотал он.
— В темноте! — окончательно надумала Саньковская и снова ушла в себя.
«А что потом? Если дите пойдет в папу, то будет, конечно, не самого робкого десятка, но ведь не сразу… Его нужно будет готовить к неожиданностям. И я буду его готовить. Для начала привяжу к креслу и в перерывах между кормежками буду крутить ему thrash-rock, а затем мы перейдем к визуальным эффектам — хэллоуинские маски, папины фотографии, а также всех его родственников… Ну, а когда его уже начнут интересовать сюжеты… Интересно, есть мультфильмы ужасов?.. Впрочем, черт с ними, сразу возьмусь за фильмы ужасов и, если все будет хорошо, то дите со временем сам черт не испугает!..»
Так размышляла Мария, вряд ли подозревая, что закладывает основы новой, «кошмарной» отрасли педагогики, столь необходимой детям грядущего тысячелетия. Как будущая любящая мать она уже желала своему ребенку только добра.
* * *
Воскресенье, 31 декабря 1995 года
— Мы всем желаем добра, однако нас больше и справедливость восторжествует! — сказал Герпересиус ритуальную фразу, которой, по слухам, давным-давно открывали заседания суда далекие предки.
Да, именно суда. Ни Саньковскому, ни, тем паче, Длинному и в голову не приходило, что все так обернется. А ведь как все складывалось!.. Видя, какой фурор они произвели среди головоногов, земляне благосклонно приняли приглашение пройти в моментально найденные для них апартаменты.
Они шли впереди валившей за ними толпы осьминогов. Длинный с любопытством разглядывал двухэтажные жилые бассейны, Тохиониус радостно прижимал к себе Фасилияса и только восхищенно присвистывал, слушая о его чудесном спасении, а Саньковский ждал удобного момента, чтобы выяснить, дадут ли ему справку.
— А как же вас занесло не на Землю, а к тхариузоку на кулички? — пробился Тохиониус сквозь щебет отпрыска. — Это ж, как говорят на Земле, две разные разницы!..
— Понимаешь, я и в самом деле напутал в расчетах. Земля ведь третья планета от Солнца, так?
— Ну да.
— Вот и получилось, что вместо Солнца я подставил координаты нашей планеты.
— Эх, молодо-зелено…
— Слышь, головоногие, — неожиданно поинтересовался у семейства Длинный, — а почему вы в воде не живете? Насооружали тут аквариумов, а ведь планета — практически сплошные моря и болота!
— Так ведь ничто не может заменить простого непосредственного общения, — отвлекся от Фасилияса родитель. — А под водой, сам понимаешь, только ультразвук да язык жестов. Да и первые опыты с электричеством показали, что не все нужно делать в колыбели…
В общем, ничто не предвещало, и тут — бац! — суд, а они, соответственно, подсудимые. И обвинять их, как дал вчера понять на последнем свидании невеселый Тохиониус, собираются, не считая Фасилияса как земляка, именно в спасении Лебедя, Рака и Щуки, грустный разговор с которыми состоялся у них всего полчаса назад.
— Ни фига не гуманоидный подход, — вздохнул Саньковский, сидя на плотике подсудимых, на котором они плавали посреди бассейна в здании Совета старейшин.
— А чего ты еще от них ждал? — обреченно ответил Длинный и сплюнул. — Если эти осьминожата не согласятся на наше предложение, то вообще — пиши пропало…
