В глазах потемнело, застучала в висках дурная кровь. Ноги поехали по скользкому дну. Ромка с шумом выпустил воздух уголком губ. Висящая конструкция покачнулась и, затрещав, потянула вниз уже два тела. Молодой человек вцепился в парапет свободной рукой и замер. Попробовал чуть потянуть на себя. Не получилось. Его тело потеряло точку опоры, и любое движение грозило уронить обломки и утащить его следом.
Вот же закинула нелегкая. А если так? Он чуть повернулся, упершись в кирпичи не животом, а боком. Ага. Рука теперь чуть посвободнее ходит. Теперь?
— Куда десницу гнешь, дура! — отчетливо прозвучал над ухом бас Тришки, водоноса при дворе князя Андрея. Пред мысленным взором промелькнула заснеженная речка Сходня с десятком прорубей посередине. — Не локтем ведро тяни, а спиной. Она крепче.
Ромка выпрямил руку и потянул крепким плечом. В дело включились и другие мышцы. Внизу опасно заскрипело, но пошло дело. Так, еще отодвинуться немного, перенося тяжесть все дальше от края. А ноги-то холода не чувствуют уже. Так, второй рукой его за отвороты. Ишь ты, поди ж ты! Фламандское кружево на рукавах? У мужика-то, да в походе?
Над краем показалась безвольно болтающаяся голова. Еще немного. Плечи. Просунув одну руку под мышки, он рывком вытащил Лоренцо на парапет. Морщась от вони давно немытого тела, прислушался к тихому поверхностному дыханию — жив, слава тебе господи. Ромка бессильно опустился на спину и сложил на животе руки. Естество гудело от пережитого. Зуб на зуб не попадал от холода, который через одежду и кожу проник аж в самое сердце, но молодой человек улыбался. Спаслись. Он блаженно прикрыл глаза.
Мирослав отложил весло и приподнялся, глядя, как четыре лодки, под завязку набитые размахивающими копьями людьми, кольцом охватывают их суденышко. Да, против такого количества врагов в одиночку не выстоять, будь ты хоть Геркулес, хоть инок Пересвет[52]. Оттолкнув ногой повизгивающего на дне посла, он вытянул из петли короткую саблю и погрозил врагам. В ответ все четыре лодки уподобились чудному зверю дикобразу, который может стрелять иглами[53].
Взлетели десятки копий, с поразительной меткостью воткнувшихся в то место, на котором только что стоял русский воин. Всплеск за боротом открыл врагу тайну его исчезновения. Озверевшие от недавнего страха, мешики с криками посыпались в воду.
Мирослав плыл уверенными саженками, разгребая ладонями соленую придонную муть. На лодках они могли его догнать, но ловить такую рыбку в толще вод голыми руками… Воин усмехнулся сквозь зажатый в зубах кинжал.
Штанина зацепилась за какую-то корягу. Он дернул ногой. Держало не крепко, но и не отпускало. Нешто сеть?
Воин оглянулся и обомлел. За штанину его держали крепкие темные пальцы. Следом за пальцами и в поднятой придонной мути виднелось безбородое лицо с плотно сжатыми губами. Мешик?! Мирослав лягнул ногой и дернул кинжал, чуть не нарисовав себе на щеках улыбку ярмарочного уродца. Согнулся, замахиваясь, и понял, что капкан из сплетенных пальцев смыкается на запястье. Дернулся, но вторая рука тоже оказалась в тисках. Он попытался извернуться и дельфином уйти вверх, оттолкнувшись от дна. Но ему не дали. Навалились на плечи, стали крутить руки. Хватать за горло. Барахтаясь в многочисленных объятиях, он с ужасом понял, что недооценил силы и ловкость озерного народа.
Взмахом кувалды Кортес выбил последний клин. Бригантина вздрогнула от киля до клотика[54] и, набирая скорость, поползла со стапеля вниз, к воде. Скрипнуло, разогреваясь, дерево, вскипела пузырями нагретая смазка из топленого жира. Бригантина сползла носом в темные озерные воды, погнав перед собой тугую волну. Выправилась и заскользила, ловя голыми мачтами легкий ветерок. Толпа на пристани взревела, вверх полетели тяжелые шлемы и береты с перьями, засверкали приветственно воздетые мечи и шпаги. Грохнули несколько выстрелов, распустив над толпой белесые клубы порохового дыма. Словно в ответ, борта корабля расцвели огненными розами ответного салюта.
По вантам побежали темные фигурки. Упала с рей небеленая парусина и тут же надулась, увлекая бригантину вперед. Лихо заложив вираж, она развернулась и мягко стукнулась о причал вывешенными за свежесмоленый борт кипами хлопчатобумажной материи.
