— Нет, Маруся, не боюсь, — ответила Елена серьезно. — А вы?
— Все девушки боятся, — сказала Маруся. — В Шанхае как-то не подумал никто, а тут, в Ханькоу, кого не спросишь, что за Гуй Чжоу, — никто не знает. Киндервейзе молчит, как истукан, или отшучивается. Его это теперь уже не касается. Неволина Клавдия спрашивала, так он только выругался: «К черту под хвост едем!» — говорит. Сам он ничего не знает.
— Колин приятель этот, Дорогов, сказал, что очень далеко, в двенадцать дней не доедем, — заметила Елена.
— И Тенишевский нам с Тасей тоже самое говорил, — перебила Маруся. — Только он все шутил, смеялся. Китайскую сказку нам рассказал, про черепаху, которая под землей лежит. Огромная, в сто верст. Потом про господина Лю спрашивал, про Каца… Вы знаете, Елена Николаевна, он ведь сам пианист. Наверно, очень хорошо играет. А танцует как! Правда, Тенишевский интересный?
Елена улыбнулась.
— Он вам понравился, Маруся? Влюблены?
Маруся неожиданно густо покраснела.
— Тороплюсь! — сказала она, но тут же храбро спохватилась. — Да уж конечно, не то что наш Кац, замухрышка. Вот с таким не страшно было бы и ехать.
— Тенишевский, видно в деньгах не нуждается, ему такая халтура ни к чему, — возразила Елена. — Придется вам, видно, в Каца влюбиться. Попробуйте!
Маруся презрительно фыркнула.
— Нет, Елена Николаевна, милая, серьезно, как вам Тенишевский понравился? Правда, он какой-то особенный?
— Я плохо его разглядела, — сказала Елена, — и совсем с ним не разговаривала. Наружность у него в самом деле оригинальная.
— Верно, интересный?! — подхватила Маруся. — И веселый! А тот, что с вами сидел — кисляй какой-то. Вам не скучно с ним было?
Елена снова улыбнулась.
— Нет, Маруся, он совсем не кисляй. Просто серьезный человек. По первому знакомству, конечно, судить трудно, но впечатление Дорогов на меня произвел хорошее.
Она взглянула на часы.
— Смотрите, Маруся, три часа. Спать не пора?
Маруся послушно спустила ноги с кровати.
— Спокойной ночи, Елена Николаевна. В самом деле поздно.
Но уходить она медлила. Долго искала брошенные ею на пол туфли, посмотрелась в зеркало, поправила волосы… Потом порывисто подошла к кровати и снова присела.
— Елена Николаевна! Как мне не хочется ехать! Я не боюсь, а так, не хочется. Я сбегу. Пусть Киндерзейзе другую девушку здесь найдет. Жалование хорошее, каждая согласится. А я спрячусь у подруги. Тут есть Катя, в «Блэк кэт» работает. Недельку у нее отсижусь, а потом в Ханькоу останусь. Мне предлагают место, в «Блэк кэт» тоже.
Елена ласково потрепала ее за волосы.
— Не глупите, Маруся. Заработаете за лето и от кабака отдохнете. Тратить в дороге будет некуда, осенью сами увидите, как вам эти деньги пригодятся. А бояться нечего. Везут нас не мазурики какие-нибудь, а солидные люди.
Маруся сидела, опустив голову, и перебирала пальцами вышитый поясок халата.
— Не хочется ехать, — упрямо повторила она. — И с Киндервейзе говорить не буду. Я бесхарактерная, он меня уговорит… Лучше сбегу.
Елене показалось, что она поняла, почему Маруся не хочет ехать.
— Дорогов говорил, что они уезжают из Ханькоу на днях, — сказала она. — Оба уезжают.
Маруся вскинула голову.
— Уезжают? Куда?
— Не сказал.
— А-а… — протянула Маруся, — в Шанхай, наверное… Ну, счастливый путь им.
Она поднялась, собираясь идти.
Елена встала тоже и обняла Марусю за плечи.
— Оставьте, Марусенька, это все. Ведь вы его только один раз видели. Надо это перебороть. Не бросать же, в самом деле, из-за случайной встречи такой выгодный контракт. Немного твердости надо иметь. Ну, погрустите несколько дней, а потом пройдет. Сами еще смеяться будете. В дороге живо развлечетесь.
Маруся молчала и как-то недоверчиво смотрела на нее.
— Вы думаете? — медленно сказала она. — Значит, ехать?
— А что же остается? — спросила Елена. — За Тенишевским гоняться станете? В «Блэк кэт», в кабак на все лето залезете? Для чего? Глупости вы собираетесь делать, Маруся.
Маруся несколько секунд стояла, как будто в нерешительности. Потом неожиданно крепко поцеловала Елену в щеку и выбежала из комнаты.
Оставшись одна, Елена долго сидела в кресле.
